Выбор сталкера
Шрифт:
Ну что, еще одна попытка?
Он вытянул руку с веткой перед собой и сделал шаг в направлении предполагаемой «спиноломки», готовясь отшатнуться назад при первом намеке на опасность. Однако ничего не произошло.
Немного осмелев, Костя подошел еще на пол-метра. Его кисть остановилась в считаных сантиметрах от древесного ствола.
И в этом самый момент ловушка все-таки сработала.
Неведомая сила грубо вырвала ветку из рук сталкера и с хрустом переломила пополам. Щепки полетели в разные стороны, раздался хлопок, будто где-то поблизости лопнул воздушный шар, а затем все стихло.
До чего же все-таки тяжело воевать не с видимым, реальным противником из плоти и крови, а со странными искривлениями реальности, которые даже мудреными законами физики не объяснишь?
Наконец он опустил руку и отступил на шаг. Настороженный взгляд скользил вверх-вниз по «штангам» дьявольских «ворот», которые теперь, если верить рассказам бывалых сталкеров, не представляли опасности.
И все равно жутко, честно признался Смычок сам себе. Он никогда не стеснялся страха, ведь для живого здравомыслящего человека это абсолютно нормально – бояться за свою жизнь. Не испытывают страха только клинические идиоты. Смельчаки же и сорвиголовы трусят еще больше, чем другие, просто не показывают этого окружающим.
Как бы то ни было, отступать ему некуда. Позади – Искитим, Света и Вера с ее чудовищной болезнью. Он – главная и, по сути, единственная надежда своей дочери. Она верит, что папа справится с любой проблемой, и потому он должен пройти через все это и вернуться с триумфом. Просто обязан.
Смычок закусил губу, снова вытянул перед собой руку и решительно шагнул вперед. Ветка, разлохмаченная, валялась за «воротами», вне досягаемости, так что приходилось чем-то рисковать. Если, не дай бог, ловушка все еще активна, в лучшем случае он отделается переломом руки, а в худшем… в худшем же переживать из-за перелома, скорей всего, уже не придется.
Рука беспрепятственно прошла между деревьями. Смычок остановился на секунду, будто опасаясь, что ловушка запоздало, но сработает, а когда этого не произошло, одним прыжком миновал треклятые «ворота». Уже стоя по ту сторону, он оглянулся назад и внезапно увидел вдали черный силуэт. Прищурился, силясь рассмотреть, кто это – иной сталкер, бандит или, возможно, очередной дух Зоны, – но так и не смог: слишком далеко находился неизвестный.
Внутри снова пробудилось ото сна немного унявшееся чувство тревоги. Что, если за ним кто-то следит? Да нет, это уже какая-то паранойя. Никто не знает, куда он идет и зачем… кроме, разве что, Людки, но та бы в Зону не потащилась ни за какие коврижки. Может, это еще какой-нибудь «муляж» – например, сталкера, погибшего в окрестностях Лебедевки и теперь топающего в Искитим? Вариантов – уйма. Какой из них верный – попробуй разберись.
Решив не зацикливаться на странном силуэте, Костя отвернулся от «ворот» и побрел по тропе дальше, не забывая поднимать оброненные гайки и снова прокладывать ими путь.
Ближе к ночи у Офицера начался сильный жар, лоб был на ощупь словно раскаленная сковорода. Вдобавок Игорь все никак не мог сфокусировать взгляд на озабоченной физиономии Семена, которая то растягивалась, то сжималась, будто резиновая, а то и вовсе двоилась.
– Вот
– Приплыли… походу-пароходу… – Игорь с трудом выдавил из себя слабую улыбку. – Спета моя песенка, старик…
– Не каркай, – строго произнес Семен.
– Там инфекция, наверное… – вяло пробормотал раненый. – Иначе бы так не долбило.
Гусь промолчал. Он явно разделял мнение друга, но совершенно не хотел говорить об этом вслух, понимая, что Игорю от этого признания едва ли станет легче.
– Помнишь, когда я еще работал, мы брали притон? – ухмыльнулся Логвинов. – Ну, когда тебе эту… штанину порвало… а пуля прошла, ногу не задела… даже…
Он закашлялся, сплюнул мокроту в сторону и утер рот тыльной стороной ладони. Гусь взирал на его медленные, заторможенные движения со смесью сожаления и неподдельной горечи.
– У тебя рожа тогда была, конечно… – Игорь глупо ухмыльнулся, заерзал, устраиваясь поудобней, и скривился от боли в раненой руке. – Свинство, блин… в общем, такая рожа была, будто ты в штаны наложил, ей-богу, такая… Ах! – Он стиснул зубы и на миг зажмурился. – Извини… Чо-то я вообще… не алё…
Гусь закусил губу, а потом принялся остервенело расстегивать пуговицы на левой манжете рубашки.
– Что случилось? – недоуменно поинтересовался Логвинов.
Гусь покончил с пуговицами и, закатав рукав, продемонстрировал другу металлический браслет у себя на запястье.
– Это еще… что такое? – спросил Игорь. – «Браслет»?
Гусь кивнул. Опережая новые вопросы Игоря, Семен с трудом стянул артефакт с запястья и вложил в ладонь друга.
– Надень, – велел Гусь. – Если это не поможет, уже ничего не поможет. В больницу мы все равно не поспеем – инфекция убьет раньше, чем доберемся.
– Спа… спасибо, – неуверенно поблагодарил Игорь.
Некоторое время он с любопытством рассматривал дар Семена у себя на ладони, потом, решившись, все-таки надел на запястье правой руки.
– Я знаю, что ты хочешь спросить, – мрачно произнес Гусь.
Игорь удивленно посмотрел на него – он, похоже, и сам не знал, чего хочет.
Семен отвернулся, посмотрел на мертвый клен, который тянул корявые ветви к путникам, будто в последней, отчаянной надежде на спасение из ада Зоны.
– Почему я не отдал его сразу, – прочистив горло, хрипло продолжил Гусь. – Почему дождался, когда тебе станет хуже, и только тогда решился… ты ведь наверняка подумал об этом, правда?
– Да я вовсе… – начал было Игорь, но Семен вскинул руку, призывая друга к молчанию.
– Просто я… струсил, Игореш, – добавил Гусь тихо. – Я ведь его нашел еще тогда, когда мы с тобой вдоль южной границы «черные брызги» для Яши собирали. С тех пор и таскал на себе и здесь, и за Периметром – везде. Думал, заряд у него давно закончился, ну и носил, как этакий талисман. А потом меня в «Радианте» один ошалевший «черный ангел» ножом полоснул…
– Когда? – опешил Логвинов.
– Было дело. Ты вроде к отцу уехал тогда… или еще куда-то… словом, не было тебя в городе, да и неважно это, в общем-то, ты бы все равно ничем не помог. Только мы с ним спорили за рюмкой, а тут он мне уже нож в бочину…