Выбор судьбы
Шрифт:
— Да, — кивнула Весеника и, жалея, что так некстати припомнила старого мельника, виновато вздохнула, — но назвать его я тебе не могу.
— Почему? — насмешливо изогнулась густая бровь, но на лице Феодориса вдруг мелькнула растерянность, а его сияние стало на миг светлее и лучистее. Чародей недоверчиво уставился на девушку и осторожно спросил: — А если я назову?
— Ты?! — И вдруг Веся отчётливо поняла, он действительно вполне может знать прадедушку княжичей, и значит, она своим болтливым языком навела на старика беду.
Темные силы, вот что делает
— Никого ты не назовешь, — сразу сухо отреклась от своих слов княжна и, сжав губы, отвернулась к окну. — Я пошутила.
— Вот как… — Чародей забыл про осторожность, положил руку на соседний столик и выбил на нем ногтями какой-то сигнал. — А можешь ответить на простой вопрос: почему ты голодаешь? Ведь твой браслет защищает… от зелий и ядов.
— А я и не боюсь ни зелий, ни ядов, — печально вздохнула Веся, — и я не голодаю. Я просто не хочу ничего есть в этом доме.
— Но ведь мы можем накормить тебя силой! — Феодорис сразу понял, какой закон не желает преступить куница: гостеприимства!
Она не желает ничем быть обязанной жителям Цитадели, ведь по закону северных кланов гость обязан уважать хозяев дома, где с ним разделили хлеб. И по возможности помочь, если потребуется. Следовательно, она не желает их уважать и не согласна ничего для них делать, даже под страхом смерти. Вот же упрямая куница!
И выходит, зря они тратят на нее время и силы, раз она уже сама себя приговорила! А жаль… ох, как жаль! Но остается только один шанс… крохотный и неверный… но, похоже, единственный.
— Можете, — помрачнела Веся, — но это будет принуждение. А принуждение за гостеприимство не считается.
Ну вот, она и подтвердила его подозрения. Значит, и в самом деле готова умереть… Дурочка малолетняя. Да только он сам вовсе не безответственный глупец, как обозвал сегодня Саргенс, а рассудительный и опытный магистр. Ну надо же, как задели его слова друга, желчно усмехнулся чародей и, строго уставившись в необыкновенные глаза княжны, отчеканил:
— Я, глава Цитадели чародеев, верховный магистр Феодорис, клянусь своей силой и всем, что для меня свято, приказать тебя немедленно сжечь на костре, если ты не прекратишь истязать себя голодом! — сердито посопел и добавил ворчливо: — Чего дать для начала, отвара или простокваши?
Весеника ошеломленно рассматривала Феодориса, стараясь понять, правильно ли поняла это объявление и что мог значить зелёный всполох, промелькнувший в ореоле чародея.
— Лучше стакан простокваши, — не найдя в его словах тайной лазейки, наконец согласилась куница и сделала себе крохотную поблажку, какую не позволила бы пациенту. — И маленький сухарик.
Глава восьмая
— Где Веся? — едва распахнув глаза, хрипло произнес Берест, и откашлявшись, повторил вопрос: — Весеника где?
— Пока ты не выпьешь навар, я на вопросы отвечать не стану! — сухо объявил Ансерт, пряча глаза.
— Анс… а ты не забыл, кто из нас старше?
— Для лекаря возраст подопечного не имеет значения.
— А то, что я твой командир?!
— Звания и знатность, а также размеры замка и казны тоже не важны, когда речь идет о здоровье пациента!
— Согласен, — прищурился командир, — но я не твой пациент. Меня Веся лечила… я помню, как очнулся в лодке. А сейчас я себя чувствую намного лучше… и хочу знать, что с моей невестой?!
— Ты можешь ругаться, выгнать меня из отряда и вообще делать все, на что хватит совести… но пока не поешь, я ничего не скажу.
— Темная сила… все так плохо? — Бересту припомнилось, как падала побледневшая княжна, как тащил ее на руках какой-то мужик… — Куда она делась? Анс, я съем твой проклятый навар, только скажи… она жива?
— Жива, — несчастно промямлил алхимик. — А теперь ешь… ты пообещал!
— Да, пожалуйста. — Берест взял в руки миску и прямо через край принялся глотать мясной навар, как глотает измученный жарой путник долгожданную воду. — Вот и всё. Теперь давай одежду. И рассказывай, как её найти.
— Берест, — в дверь ворвались Даренс с Ранзелом, — как ты себя чувствуешь?
— Как тэрх. Кто меня проводит к Весе?
— Ансерт. — Даренс сел на стул напротив него и уставился в лицо другу необычайно серьезным взглядом. — Мы все обсудили и решили, с ним тебе будет лучше всего. А мы поделим отряд между собой… до вашего возвращения.
— Откуда? — замер командир и отпустил застежку куртки. — Откуда мы вернемся? Да чего же вы все загадками разговариваете, можете мне прямо сказать?
— Можем, — пробасил Ранзел, — но ты не волнуйся… её чародеи забрали.
— Кто?! — ошеломленно переспросил Берест и оглянулся на брата. — А почему вы отдали?
— Нас там не было… мы под Турой бились. Пока все переправились, туда вторая орда подошла… хорошо, что из первой большая часть хингаев к мосту умчалась, лодки ловить. А вот селяне пытались Весю не отдавать, она ведь всех их спасла… — Даренс сглотнул и смолк.
— Дальше!
— Говорят, как в варенье попали… ни рук поднять, ни ног вытянуть, — хмуро пояснил Ансерт, и Берест вдруг отчётливо понял, сейчас они говорят правду… но чего-то все же не договаривают.
— А что было потом? Ну, не тяните! Даренс!
— Я не могу… пусть Ранз.
— По-вашему, Ранз самый толстокожий, — обиделся вдруг богатырь, — и бессердечный.
— Ранз, ты просто самый смелый… — мягко сказал Берест, уже сообразивший, братья сейчас просто не представляют, как сообщить ему очень неприятное известие, и отлично их понимал.
Сам точно так же мучился, когда приходилось сообщать кому-то плохую весть. Но раз Веся жива, он её из Цитадели вытащит. Не имеют они права решать судьбу просватанной невесты без жениха и его родни. Ради Весеники Ардест готов отца умолять, у дяди прощения просить, к матери в ноги кинуться… хотя отец и запретил расстраивать княгиню. Да и Радмиру написать нужно… он ради дочерей на все пойдет, это Берест теперь точно знал.