Выбор судьбы

Чиркова Вера Андреевна

— Про деда… и про Тадора… и про Кастину… но боюсь, не успею. Видишь это облако с щупальцами? Это Хлоп, прислужник Феодориса.

Хлоп, словно только и ждал, пока его заметят, подлетел ближе и бросил Весе на колени свернутый в трубочку листок.

— Эвеста, тебе пора отдыхать. Завтра с утра начнём обучение, — вслух прочла Веся и виновато глянула на ястреба. — Мне нужно идти. Я не хочу пропустить ни одной минутки… чем быстрее выучусь, тем раньше мы сможем отсюда уйти.

— Я тебя провожу, — тотчас поднялся с кресла Ардест и бережно поставил

невесту на ноги. — Где ты живешь?

— На втором этаже, окнами на запад. Я сама выбирала себе комнаты.

— Там так же удобно, как здесь?

— Да, — кивнула Веся, вовремя вспомнив, что ей никто заранее не объяснял, где и как она будет жить, и, значит, Бересту тоже не нужно ничего подробно рассказывать, — но лестница к женским комнатам зачарована. Мужчинам на нее лучше не вставать.

— Это очень правильно, — с неожиданной уверенностью похвалил эту меру предосторожности ястреб, — нечего им мешать девушкам отдыхать.

— Так ведь и я не смогу показать тебе свои комнаты…

— Ну, ничего… запомни все, что тебе здесь понравится, в нашем доме я устрою точно так же, — твердо объявил Ардест и, поднеся руку невесты к лицу, нежно коснулся губами ее пальчиков. — Я тут решил… никогда больше не возвращаться в Серое гнездо. Мне нравятся земли в низовьях Ругора, а тебе? Выберем зелёный городок, и я построю там дом… а в нем все будет так, как захочешь ты.

Веся тихо всхлипнула и прижалась к его груди, живо припомнив, как еще недавно боялась, что Берест не сможет ее простить.

— Весенка… солнышко, в чем дело? Не нужно… не плачь. — Почувствовав истинность ее горя, Ардест так растерялся, что куница невольно заулыбалась и, вытирая лоскутом мокрые щеки, окатила его счастливым блеском глаз.

— Ничего… все уже хорошо. Идем… я покажу тебе, где та лестница, — почему-то тут княжне не хотелось вслух рассказывать жениху свои самые сокровенные тайны.

— Идем. Там я буду встречать тебя утром. Надеюсь, они примут меня в круг, я начинаю понимать, как полезно будет подробнее изучить тут чародейские законы и правила. А уж если мой дар станет сильнее, так это вообще будет замечательно.

Глава семнадцатая

— Куда как замечательнее, — закрывая колпаком хрустальный шар, тихо ворчал про себя Саргенс, — ни один торговец или пройдоха обмануть не сможет, не говоря о слугах или домочадцах.

Говорить вслух о том, что княжич угадал и оба других желания, чародей не стал, а зачем говорить вслух? Все чародеи и сами знают, тут, в Цитадели, сила дара растет у каждого. У кого-то больше, у кого-то меньше, но обязательно у всех. Именно потому так строго проверяют они каждого, кого намерены принять в круг, и поэтому не пускают в Цитадель случайных людей, особенно одаренных.

Не так-то легка она, эта ноша кажущегося всемогущества, иной и сильный дар несет бережно, как блюдо с жемчугом, стараясь ничего не обронить и не навредить невзначай ни людям, ни зверям. А другой, едва почувствовав в себе особое умение, тотчас начинает голову ломать, придумывая, как бы с его помощью преступить все законы: и высшие, и людские.

Ну и не принять они его тоже не могут… тому, кого совет Цитадели не считает достойным, никто намеков не делает и испытаний не назначает… да его даже дальше гостевого дома не пускают, чтобы не попал под сень источника. А вот ястреб испытание прошел так чисто, что ни у кого не осталось ни малейших сомнений. Жаль, нельзя прямо теперь объявить ему желанную новость, умен княжич, заподозрит, что за ним следили. И ведь не слукавишь ему, сразу поймет… а потому пусть ждет до утра.

Чародей сложил в стол законченную работу и направился в кабинет верховного магистра, тот просил подойти Сарга, как освободится.

Войдя в кабинет, чародей обнаружил, что князь и магистр заняты настоящим мужским делом: раскладывают крохотные разноцветные плоские бусинки по огромной карте, нарисованной на стоящем в углу комнаты круглом столе. А Ольсен, сидя в кресле с высокими ножками, наблюдает за их кажущимся со стороны несерьезным занятием и выдаёт то ли замечания, то ли советы, но неизменно желчные и колкие.

Саргенс несколько минут постоял, наблюдая за их делом, и очень скоро начал понимать, что редкие зелёные бусинки — это чародеи, а рыжие — отряды Радмира, так как теснились они на восточном берегу Ругора. По другую сторону от самой большой реки рыжих бусин было всего две, зато были черные и серебристые. И они могли означать только отряды вепрей и ястребов.

— А Шангор вам присылает отчеты о том, куда пойдет? — подняв голову от карты, осведомился Радмир, поймал быстрое переглядывание и нахмурился. — Вот, значит, как. А я все время думаю, почему он ни за какие блага не хочет взять под командование один из моих отрядов! Значит, это вы его успели перекупить.

— Ты неверно решил, — покачал головой Феодорис, — мы его не покупали. Мы ему помогли бежать из плена… и подсказали самый надёжный способ, как защитить свои земли и сородичей и отомстить хингаям. В тот раз… когда Шангор попал в плен, он потерял всех родных… но я тебе этого не говорил.

— Тьма! Тогда извини. Но почему он не хочет ни к кому присоединиться?

— Если я скажу правду, ты обидишься.

— А ты попробуй, — нахмурился Радмир и застыл в ожидании.

Стук в дверь явно озадачил верховного магистра, и он вопросительно глянул на друга, но Саргенс ответил ему недоуменной гримасой.

— Можно? — Дикий Ястреб стоял на пороге, пытливо рассматривая присутствующих.

— Входи, — кивнул Феодорис, — не захотел отдыхать?

— Пришел деда забрать. Веся сказала, что ему нужно хорошо есть и много спать.

— Эвеста, — строго поправил магистр.

— Мало ли чего скажет эта девчонка, — строптиво фыркнул Ольсен.

— Дед! — Вот вроде и ровно окликнул ястреб мельника, а у всех отдалось в позвоночнике. — Всех целителей положено уважать. А мою невесту чти особо… если не хочешь поссориться со мной навсегда.