Выбор варианта
Шрифт:
— Щенка. — Я показала направление рукой.
Мужчина оглянулся и посмотрел в ту сторону. Между тем, щен дотащил кость до выбоины в мощеном дворе, где она благополучно и застряла одним концом. Он дергал ее изо всех сил, мотал головой и не понимал, что не так… Потом сел, свесил голову на бок и жалобным писклявым голоском, еле слышном в общем гуле, начал жаловаться:
— Ньга-ньга-ньга…
Лаять по настоящему он еще не умел.
Мужчина повернулся ко мне и, совершенно неожиданно — улыбнулся.
— Кто ты такая?
Я уже поняла и по реакции
— Меня зовут Елена Андреевна Шанс. Я иностранка. Местные люди называют меня рава Лейна.
Брови мужчины поползли вверх:
— Женщина — рава?! Ты умеешь читать?!
— Я умею читать и писать на своем языке. На вашем я научилась только говорить…
Потом подумала и добавила:
— Зато на вашем я немного знаю математику.
— Из какой ты страны? Зачем тебя привели сюда?
— Мне не сказали, зачем, но думаю, из-за того, что я показала, как можно очень долго хранить еду. Это удобно для путешественников и солдат. Да и просто в хозяйстве всегда пригодится.
Первый вопрос я проигнорировала. Переспросит — отвечу.
Он явно заинтересовался.
— Долго? Как долго можно хранить?
— Точно не скажу, в моей стране это делают по-другому, но зиму мои консервы пережили. Молоко я заготовила в месяце тирсе. Рыбу с овощами — тогда же. И их до сих пор можно есть. Если хранить не на жаре, то, думаю, еще и в следующем году они будут пригодны.
— Сейд, что ты тут застрял?
Я не заметила, как к нам подошел тот самый сухонький старик.
— Эта девка говорит интересные вещи, отец.
Я промолчала, но обращение — девка — не внушило мне симпатии к этому хаму. Парень сразу перестал казаться мне симпатичным…
Старик разглядывал меня, как какую-то диковину.
— Если она не врет, Сейд, а это мы скоро узнаем, то ее знания могут быть полезны. Очень-очень полезны. Они все из Прибрежного, помнишь, на севере от старого дома — крошечное село? Сарг прибыл сюда в полном составе, начали выспрашивать, как попасть к лацита тиргусу, мне и донесли…
— Как ты собираешься проверить это, отец?
— Заставлю их самих съесть то, что привезли. Если там яд — казню.
Они говорили так, как будто ни меня, ни Даго здесь не было.
Мне стало страшно и противно…
26.
Поселили меня в маленькой комнатке. Узкое окно с одним слоем мутноватого стекла, деревянная кровать, под ней — горшок. Там же — плетеная коробка с лоскутами ткани — вытираться. Кровать застелена шкурой, белья нет. Укрываться нужно второй шкурой. Спать жестко. У окна — небольшой стол и что-то вроде креслица. Даже подушка есть на сидении. Камин топила служанка, приходила три раза в день и приносила еду, выносила горшок и молчала. Еду, кстати, приносили вполне гожую. Каши с мясом, овощные похлебки с мясом или сушеной рыбой, несколько раз — пирожки со сладкой начинкой. Взвар из сухофруктов, мед в отдельной плошечке, травяные чаи.
Три дня такой нервотрепки я выдержала. Я не знала, что и как с моими спутниками, живы ли они… Мне совершенно нечем было заняться, только перебирать мрачные мысли. Куда делись мои вещи, сменная одежда и прочее — я тоже не знала. Служанка приходила не одна. В дверях всегда стоял стражник, да не простой солдат, а обязательно десятник или как они тут называются.
На четвертый день есть я не стала. Ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Женщина всё так же молча приносила и уносила еду, так же стоял в дверях вояка.
Пятый день прошел еще хуже — пить я тоже не стала. Просто не вставала с кровати, лежала повернувшись лицом к стене и гоняла одну и ту же мысль — чем казнят, лучше уж сама. Просто усну и не проснусь. Всяко легче, чем если пытать будут или что они тут делаю с пленными…
Часто думала и о еде, да… Есть еще хотелось. Но я знала, что через несколько дней аппетит пропадет. Нужно просто потерпеть.
Шестой день принес некоторые изменения. Думаю, или служанка или вояка кому-то сообщили о моем поведении. Вместе со служанкой в комнату зашла полная, крепкая женщина. Лет сорок-сорок пять, не больше.
— Не ешь чего? Али не по нраву тебе? Дак скажи, чего хочешь — принесут.
— Я не скотина, так жить. Лучше сразу сдохнуть, уважаемая, чем в таких условиях существовать.
— Ох тыж, какие такие тебе условия еще нужны?!
— Даже корове каждый день вымя обмывают, а я который день неумытая, нечесаная… Я, чай, не собака приблудная — терпеть такое.
Тетка задумалась. Потом сказала:
— Зови меня Даймой. Тебя-то как величать?
— Рава Лейна.
— Да неужто и в правду грамоту знаешь?!
— Знаю, только на другом языке. Я хочу знать, где все мужчины, что приехали со мной. И еще — мне нужны мои вещи, там короб с ними на телеге был. Я хоть вязать буду, а то от безделья можно и с ума сойти.
Чувствовала я себя не слишком хорошо. Немного кружилась голова от слабости. Слишком долго я лежала неподвижно.
— Вот что, девка, ты сейчас поешь…
Я повернулась к ней спиной и снова легла.
— Да что ж такое-то! Чего тебе не так-то опять?
Я аж подпрыгнула на кровати этой деревянной!
— Не смей называть меня девкой!
Дайма явно растерялась.
— Дак ежели ты в деревне живешь и не замужем — девка и есть! По другому-то как-то и невежливо получается. Ты, все-таки гостья тиргуса, как же я по другому-то стану говорить?
— Гостья?!
— Так гостья и есть! Тиргус велел тебя привести к нему опосля завтрака, а ты есть не хочешь! А умыться — так ща скличу служку — принесут тебе. А вещи — то у тиргуса спросить нужно будет…
Я немного подумала и встала с кровати. Служанка принесла кувшин теплой воды, молча расчесала мне волосы, я поела. Дайма все это время сидела на моей кровати и молчала. Взвар я выпить не успела.