Выбор
Шрифт:
— Постарайтесь держать себя в руках, коллега. Лишние движения ей сейчас точно не нужны.
Это было правдой. Павел понимал, что должен успокоиться. Ему важно сейчас оставаться в здравом рассудке и не поддаваться эмоциям, чтобы не допустить никакой ошибки. Вот только логические уверения не действовали: он буквально сходил с ума от страха из-за того, что может потерять Лизу.
Не помнил, чтобы кто-то значил так много в его жизни. И никому он сам не причинял столько проблем. Если бы не их разговор с Лизой сегодня, возможно, она не ушла бы с вечера
Соболев закрыл глаза, приказывая себе собраться. Да, пусть виноват во всем, но даже если так, он не отступится от любимой женщины. Не отдаст ее ни обстоятельствам, ни ей самой, ни смерти. А потому у него нет права расслабляться. Ни на мгновенье. Как бы жутко ни было, он должен сделать все, чтобы она поскорее пришла в себя.
Обнаружив на дежурстве Лосева, выдохнул почти с облегчением. Иван был лучшим травматологом больницы.
— Ильина? — тот с изумлением уставился на каталку, но тотчас взял себя в руки. — Идем, по пути все расскажешь. — Поднимаем к нам.
В этот момент ресницы Лизы вздрогнули, и она открыла глаза. Увидев это, Павел ощутил, как к горлу подкатывает горький ком, а глаза заволокло пеленой слез. У него, который не плакал, наверно, с самого детства!
— Милая, все хорошо. Все будет хорошо, слышишь меня?
Ему было плевать, что рядом находятся люди, хорошо знающие и его, и Лизу. Уже завтра вся больница будет в курсе их отношений. Но это не имело никакого значения. Вообще ничто не имело значения, кроме ее жизни.
Ее взгляд рассеянно скользнул по белым стенам коридора. Потом она судорожно втянула воздух, подняла руку, опуская на живот, и поморщилась. А в следующее мгновение посмотрела в упор на Павла.
— Все будет хорошо, — повторил он.
Губы Лизы шевельнулись.
— Не надо ничего говорить сейчас. Не напрягайся.
Она снова поморщилась.
— Пожалуйста…
Павла снова окатило волной ужаса. Только бы она осталась жива…
— Больно? Потерпи, родная, сейчас поднимем тебя в травму. Скоро станет легче.
Лиза протянула руку, хватая его за рукав.
— Нет…
— Что нет?
— Не в травму, к нам.
— Елизавета Андреевна, — вмешался Лосев. — Я понимаю ваше желание оказаться в родном отделении, но все же будет лучше, если вам окажут помощь именно в травматологии. Вы же понимаете, что там есть все необходимое.
Она как будто не услышала его. Вцепилась в руку Павла, впиваясь глазами в его лицо.
Соболев склонился над каталкой, вслушиваясь в неразборчивый шепот и накрывая своей ладонью дрожащие пальцы.
— К нам… пожалуйста… Мне нужна… твоя помощь.
Он похолодел, не понимая, что имеет в виду Лиза, но снова чувствуя, как липкий, животный страх переполняет все его существо.
— О чем ты говоришь?
Лиза облизала пересохшие губы и срывающимся шепотом выдохнула:
— Спаси нашего ребенка.
На мгновенье у него потемнело в глазах. Или это подступившие слезы заслонили весь остальной мир? Павел тряхнул головой, пытаясь прийти в себя и осознать услышанное.
Ребенок? Лиза ждет ребенка? ИХ ребенка? Выходит, прошлое не просто вернулось, на чаше весов теперь снова оказались сразу две жизни. И он не мог потерять ни одну из них. Не мог!
— Все будет хорошо, — повторил в третий раз, теперь вкладывая в эти слова новый смысл. — Я тебе обещаю. С тобой и с ребенком все будет в порядке.
Затем распрямился, оборачиваясь к Лосеву и натыкаясь на его ошеломленный взгляд.
— Поднимаем в наше отделение.
Все объяснения потом, сейчас было важно лишь одно: сдержать свое обещание.
Глава 51
Лиза не могла забыть его лицо — утратившее краски, напряженное и испуганное. И с такой любовью в глазах, которой прежде никогда не приходилось встречать.
Да и не хотела она забывать. Ни сейчас, ни когда-нибудь позже. Именно в тот момент, когда встретилась с его взглядом, поняла, что любит этого мужчину. Все еще и несмотря ни на что. И всегда будет любить. И еще знала: он сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы спасти их ребенка.
Страх, который нахлынул на нее после аварии, едва Лиза только пришла в себя, отступил уже перед операцией, когда ей вводили местное обезболивающее. Она осталась в сознании, но усталость и стресс сыграли свою роль: все происходящее было как в тумане. И лишь откуда-то издалека доносился голос мужчины, которому она доверила свою жизнь. И не только свою, еще и жизнь крошечного существа, поселившегося в ее теле. И, слыша этот голос, Лиза поняла, что все будет в порядке. На этот раз непременно.
Павел склонился над каталкой, когда ее вывозили из операционной, и, снова игнорируя посторонние взгляды и чужие мнения, стянул маску и дотронулся губами до ее лба.
— Милая, все хорошо. Ребенок жив.
Сил отвечать не было, и Лиза лишь коснулась ослабевшими пальцами его лица, проведя по щеке к подбородку. Попыталась улыбнуться непослушными губами.
— Отдыхай. Тебе надо выспаться.
Тут и уговаривать ее не стоило: она уснула, едва оказавшись в палате. И проснулась, когда день уже был в разгаре. Долго лежала, не решаясь пошевелиться, просто рассматривая белые стены. Из приоткрытого окна доносилось щебетание птиц, а солнечные лучи, проникающие в помещение, были такими яркими, словно уже наступило лето.
Боли почти не чувствовалось. Дурманящая тяжесть в голове и слабость во всем теле, но и только. Лиза приподняла руку, опуская ее на живот, и прислушалась к своими ощущениям. Павел ведь сказал, что все хорошо. Значит, и сейчас тоже все в порядке.
Осторожно повернула голову, замечая на прикроватной тумбочке огромный букет кремовых роз. И еще один — нежно-розовых — чуть поодаль на подоконнике. Лиза улыбнулась: было совершенно очевидно, кто именно их тут оставил. Пришедшая проверить ее медсестра рассказала, что операция длилась несколько часов.