Выбор
Шрифт:
– О нет, я не окажу тебе такую услугу, – отец отодвинул стул напротив и сел. – Это будет слишком благодушно для тебя.
Я хмыкнул и опрокинул в себя остатки коньяка в бокале. Голова уже ощутимо кружилась, а желудок начало сводить больными спазмами. Какова вероятность, что в 25 ть я сдохну от цирроза печени или какой-нибудь язвы?
– Ненавидишь меня? – я пытался ловить четкий фокус, но перед глазами плыло. Я пьянел.
Отец промолчал, но мне и так понятно.
– Хорошо. Ведь это взаимно, – я потянулся за бутылкой, но отец успел перехватить ее.
Он встал, забирая коньяк с собой. Подошел к двери и собирался уже уходить, но
– Знаешь, я часто думаю, что лучше бы та авария…. – он замолчал. – Его жизнь забрал несчастный случай, он хотел жить. – Продолжил отец, – а ты свою убиваешь сам.
Сейчас в его глазах не было злости и ярости. В них было сожаление и чувство несправедливости. Сожаление о том, что лучше бы та авария, произошла со мной, а не с братом…
Так было всегда. Я всегда был лишним, ненужным, неудобным.
В семье из нескольких детей, всегда есть покладистый, беспроблемный ребенок и трудный. Так вот мне досталась роль второго. Самое печальное, что я её не выбирал, мне навязали эту роль. Но я не родился таким, мне пришлось им стать…
Изначально мне не дали выбора, его сделали за меня, а мне пришлось лишь соответствовать. Когда все вокруг ожидали от меня проблем, я их устраивал. Я всегда был вторым, в тени старшего брата. И как бы я не старался, я всегда не дотягивал, всегда не соответствовал.
«А вот Даня..», «А наш Даня…», «А вы знаете, что Даня победил в конкурсе чтецов?», «Даня пишет такие изумительные стихи», «А нашему Дане присвоили кандидата в мастера по шахматам» и так далее…И ничего, что годом раньше я стал мастером спорта по плаванию, а через два года – уже мастером международного класса?! Зато, когда Даня вступил в волонтерское движение и насобирал кучу дерьма из пластика, отец подарил ему настоящий телескоп, такой, какой хотел я. Я о нем мечтал, а старший брат просто нагло спер мою мечту, подслушав наш с Любашей разговор на кухне. Брат убедительно кивал родителям и посылал мне сладко-приторную улыбку, когда обещал родителям со мной делиться. Но Даня не то, чтобы делиться, он сам в него ни разу не взглянул. Коробка так и простояла закрытой.
В тот день, когда отец вручил ему телескоп, я стал ненавидеть брата. Тайно. Но сейчас мне кажется, что об этом знала Люба. Поэтому у нее такое трепетное отношение ко мне. Она всегда жалела меня, считала недолюбленным ребенком. Мать, наверное, любила меня. Я не был брошенным, материнское внимание периодически доставалось и мне. Но передо мной была материнская ответственность, ведь ребенка не выбросишь, как ненужную вещь. А Данилу она боготворила.
Отец меня просто не замечал, для него я просто был. Зато старшего брата таскал везде с собой. Лет с 12- ти Данила начал присутствовать на совещаниях, отец брал его с собой на работу, в командировки, а позже на деловые встречи. Он готовил его. Готовил вместо себя. Именно Даня должен был продолжать отцовское дело.
Я до сих пор не уверен, нравилось ли это брату по-настоящему или он играл роль: лучшего, правильного, благодарного сына.
Я ненавидел брата. А он меня.
У нас никогда с ним не было близких отношений.
Мы не воевали открыто друг с другом, мы ненавидели друг друга молча.
Когда я был мелким, я пытался понять почему? Почему родители так не радуются моим успехам, почему все внимание обращено на Даню, что я делаю не так, почему меня не замечают?
А потом, став старше, я даже обрадовался, что до меня
А потом случилась авария. И я возненавидел брата еще больше…
– Привет, брат, – мой язык заплетается, но я отчаянно борюсь с собой.
– Ооо, какие люди…Здорова! – Андрюха, как всегда, весел и трезв. Ненавижу его за это!
– Выпьешь со мной?
– Понедельник…Так, сколько сейчас? – друг замолчал, видимо смотрел время. – 11 часов утра.
– Я в курсе.
– Все так хреново? – в его голосе прозвучали нотки беспокойства. Вот только этого не надо, а. – Послушай, Макс, мне кажется тебе уже хватит и….
– Я не спрашивал тебя, хватит мне или нет, – грубо перебил друга. – Я лишь спросил, ты выпьешь со мной?
– Я понял. Где ты?
– На работе.
– Выезжаю, – и отключился.
16.
Саша
Понедельник. Как же я ненавижу понедельники! Опять опаздываю.
Отпросилась сегодня у Георгия Артуровича немного пораньше, чтобы заскочить за продуктами. Нас с Никиткой не было в городе с четверга, а дедушка вчера привез нас только ближе к вечеру. И вот я с полными пакетами в две руки еду на маршрутном автобусе к Филатову. Конечно, можно было взять такси, но три раза в неделю туда-обратно мне выходит в копеечку. Поэтому сейчас я трясусь в душном автобусе, который еле волочится, обтекаю потом и делаю дыхательную гимнастику, чтобы удержать себя в руках.
Данила встречает меня с улыбкой на лице, это приятно. У меня для него хорошие новости: реабилитация проходит успешно, последняя МРТ головного мозга показала положительные изменения, да он и сам это понимает.
Сегодня парень, в отличие от прошлых занятий, сидит на кровати. На нем кипельно-белая футболка-поло и голубые джинсы, волосы как всегда аккуратно зачесаны назад, и, если не знать, можно подумать, что перед вами сидит абсолютно здоровый молодой человек.
Я прохожу к рабочему столу и рядом пристраиваю сумки. В них есть молочные продукты, но не просить же мне положить их в холодильник? Надеюсь, они не пропадут за полтора часа занятий и получасовой дороги домой. Даня удивленно приподнимает бровь, а я развожу руками. Да, что поделать? Оказывается, продукты сами себя не покупают.
Наши занятия проходят по отработанной схеме: дыхательная гимнастика, рисунок, логопедические упражнения, решение задач на мышление и память, слушание музыки, чтение книги. Мы пробуем разговаривать. Без бумаги и ручки. Пробуем связывать звуки в слова. Данила сам над собой смеется, когда получается что-то нелепое и непонятное. Я радуюсь этим эмоциям. Он раскрепощен, больше не замкнут и, кажется, доволен своими успехами.
У меня в голове давно созрела идея, но осуществлять ее пока рано. Данила пока не готов, я чувствую это.