Выбор

П. Белинская Анна

– Сочувствую! – ухмыляюсь я.

Зря, я это ляпнул. Черт меня тянул за язык. Сейчас бы дослушал и спокойно свалил в свою комнату досыпать, а теперь же придется задержаться на неизвестно сколько времени.

– Что ты сказал? – уже конкретно так орет Иван Сергеевич. – Полин, ты слышала? – обращается он к притихшей матери. – Он мне сочувствует?! Да я тебя обеспечил всем, у тебя было и есть все. А что ты добился в свои годы, мерзавец?

– А я просил? – теперь уже взрываюсь я, – просил меня обеспечивать?

Наши взгляды сталкиваются в немом поединке.

Мы смотрим друг другу в глаза.

– Я бы добился! Но ты на корню обрубил все мои цели и планы. Забыл?

Он понимает, о чем я говорю. Молчит. Дышит рвано. Зубы стиснуты так, что кажется сейчас раскрошатся.

Вскакиваю. Иду в холл, нахожу на комоде ключи от Камара, хватаю куртку с вешалки и выхожу во двор.

Солнце печет изрядно. Жарко. Или это у меня внутри всё полыхает?

Сажусь в машину, завожу движок и срываюсь с места, подняв облако пыли. Подальше, подальше от этого дома.

2.

Саша

– Маам, я устал, мне жарко, я хочу пить, – хнычет Никитка.

Мы пешком идем домой. С рынка. Сегодня суббота, у меня выходной, день, когда я затариваюсь продуктами на всю неделю. А больше мне некогда. Завтра я буду убираться, готовить, гладить…

На улице действительно жарко. Я и сама взмокла, но то ли от жары, то ли от неподъёмных сумок. Погода в этом году удивляет. Конец апреля, а тепло как в июне. Безветренно, солнечно, сочная свежая травка, зеленые пышные деревья, одуванчики! Мне нравится! Люблю весну! Жду весну! Весна пахнет! Пахнет обещанием и надеждой. Каждый раз кажется, что именно эта весна принесет нам с Никиткой что-то новое, хорошее…Но ничего не происходит, вот уже 6 лет…весна приходит и уходит, забирая несбывшиеся мечты с собой до следующего года.

Я иду впереди, в обеих руках полные пакеты. Ручки больно впиваются в ладони, на лбу проступила испарина. Тяжело. Сын плетется сзади, несет пакет с хлебом, булочками и печеньем, а на спине тащит рюкзак с формой. По субботам у Никитки тренировки по футболу. Он устал, это правда. Двухчасовая интенсивная тренировка, марш-бросок пешком до рынка, базарная толкотня, обратная, груженая продуктами, дорога домой – вымотают кого угодно. Что уж говорить про шестилетнего ребенка.

– Я пииить хочу, – жалобно подвывает сын.

Мы подходим к супермаркету. Собираемся уже войти в магазин, как пакет с луком и картофелем рвется. Овощи рассыпаются по дороге, а у меня наворачиваются слезы на глаза. Да что ж это такое? Бросаю пакеты на землю, ползаю на коленках, собирая овощи, мимо проходят люди, перешагивают, некоторые пинают в мою сторону укатившийся лук, но никто не пытается помочь. Мне жутко стыдно, неловко и обидно. Сын бросается мне помогать, но я останавливаю его, указывая на свободную скамейку у дороги и прошу ее занять. Кое-как собираю овощи в рваный пакет и отношу на лавочку.

– Никит, посиди здесь. Я оставлю сумки, поохраняй, пожалуйста! Быстро куплю воду и новый пакет, хорошо? – спрашиваю сынишку.

Никитка – очень ответственный ребенок, мой бессменный помощник,

мой единственный заботливый мужчина. Я ему доверяю. Знаю, что если говорю посидеть и никуда не ходить, он не ослушается, сделает всё так, как прошу.

Никита молчит и его внимание направлено не на меня. Он стоит с открытым ртом и, кажется, не дышит. Смотрю и пытаюсь понять, что так завладело вниманием моего ребенка. Ярко-желтая машина! Я и сама на время зависаю, но быстро прихожу в себя.

– Мама, мама, это же Camaro! – кричит восторженно сын.

– Чтооо? – не понимаю.

– Ну КамАро, мам, ты че?! Вот это тачка, мам. Ты знаешь, что у него восьмицилиндровый двигатель, мощностью 445 лошадиных силы? – поучительно объясняет мне Никитка.

– Пфф, конечно, знаю! Только всякими комарами и интересуюсь! – Господи, откуда он это все берет?

–Не комарАми, а КамАро! – вздыхает Никитка. И лицо такое снисходительное делает, что чувствуешь себя тупицей.

– Ладно. Я пошла. Никуда, ни с кем ходи, – напутствовала я и понеслась в магазин.

3.

Максим

Выхожу из маркета и открываю бутылку с холодной водой. Руки трясутся, не слушаются. То ли от вчерашней попойки, то ли от разговора с отцом. Или от одного и другого вместе. Залпом опустошаю практически всю бутылку и бросаю в рядом стоящую урну. Мимо. Черт. Сегодня явно не мой день. Прохожие неодобрительно косятся на меня, хмыкают, но никто ничего не говорит. Потому что всем насрать. Насрать на друг друга, насрать на этот город, страну и землю в целом. Каждый думает только о себе. Лучше промолчать, не связываться, сделать вид, что не заметил. Так проще и безопаснее. Гребаный эгоизм. Они все смотрят, осуждают, но молчат. Ну же, давай, скажи мне что-нибудь, сделай мне замечание, ткни в это дерьмо носом! Молчат.

Поднимаю бутылку и опускаю в урну.

Мне по-прежнему хреново: тошнота не отпускает, голова тяжелая, а ярость раскаленной лавой обжигает все нутро. Забрасываю в рот две подушечки мятной жвачки. Иду к машине.

Впереди около моего Камара трется какой-то пацан. Заглядывает в окна, приседает и подтягивается на носочках, чтобы лучше разглядеть. Не трогает. Хочу шугануть, но отчего-то передумываю. Вспоминаю себя мелкого, я вот так же восхищенно разглядывал крутые тачки и мечтал, что когда-нибудь обязательно куплю себе спорткар. Пусть смотрит пацан, материализует мечты.

Подхожу ближе, останавливаюсь рядом с мальчуганом. Он меня не замечает. С открытым ртом смотрит в салон.

– Нравится?

Пацан испуганно дергается, хлопает глазами, но не отходит.

–Еще бы! Шестое поколение, 6,2 литра, восьмиступенчатая трансмиссия! Я такие только в энциклопедиях видел!

Ну них.. себе! Задвинул пацан!

– Десяти…– говорю ему.

– Что?

– Десятиступенчатая автоматическая трансмиссия, – ухмыляюсь я.

У пацана отвисает нижняя челюсть, и он так и стоит с открытым ртом. На его лице смесь удивления и восторга.