Выбор
Шрифт:
З н а ю :
в слове «до-ро-га»
звенит цена,—
дорогие нынче
дороги!..
Л а д н о , дорого...
Что ж,
нагрузили — вези.
Песни пой,
себе в утешенье...
Ну а хлеб,
лежащий
в целинной грязи!
Он -
дешевле?!
А далекие рейсы, будто на приз?!
(«Доберется!..
Авось не утонет...»)
Разве долгий подвиг -
шоферский риск
148
ничего не
А колдобины
на ежедневном пути
(чуть расслабишься —
треснет шея)...
А сама невозможность
проехать,
пройти?!
Разве это — дешевле?!
Не хочу, торопясь,
предвещать закон,
сгоряча
городить напраслину.
Но в Д е р ж а в е такой,
в Государстве таком
бездорожье —
у ж е безнравственно!
Это — факт!
И дело не в чьей-то молве.
Я
намеренно не стихаю...
Не ищите поэзии в данной главе!
Не считайте ее
стихами!..
Не стихи
пишу —
хриплым криком
кричу.
Не себе
прошу —
для Отчизны
хочу.
Д л я нее —
океанами стиснутой,
драгоценной,
одной,
единственной!
Д л я которой мы трудимся
столько лет,
для которой
поем и печалимся...
149
Недоступного нет,
невозможного нет,
если только миром навалимся!
Если только — с сердцем,
с умом,
с душой...
И Д о р о г а наша
сквозь время,
та,
которая пишется
с буквы большой,
станет
к нашим потомкам
добрее!..
Всей наивностью
этих спешащих строк,
всею ширью .Земли,
всею далью
я мечтаю о пятилетке дорог,—
самой трудной мечтой
мечтаю...
За такое можно отдать и ж и з н ь ,
если это приблизит
сроки...
А сегодня, по-моему,
коммунизм
есть
Советская власть
плюс дороги!
Ш А Г И
Небо темное
без берегов.
На стене имена горят...
Двести десять
парадных
шагов!
Словно это и впрямь —
парад!
150
Необъявленный,
странный,
ночной!.
В и ж у :
выстроились войска,
озаренные круглой луной,
продирающейся
сквозь облака...
Я друзей отца узнаю,—
вон они вдалеке стоят...
Впереди —
в суровом строю —
сводный полк
Неизвестных солдат!..
Все
пришли в эту ночь сюда
отовсюду,
где шла война:
с ноздреватого
невского льда,
из-под Бреста
и Бородина!
С Д а у г а в ы ,
с Д о н а ,
с Д н е п р а ,
кто — на лошади,
кто — пешком...
И безмолвным громом
«Ура-а!..»
перекатывается
над полком!..
Мне тревожно,
холодно мне.
Ветер скорби
хлещет в ушах.
В потрясающей тишине
государственный
слышен
шаг!
И слова команды
слышны.
В небе
грустные марши
парят...
151
I 1(>ЯПЛЯЮТСЯ
из стены
принимающие
парад.
Командармы далеких дней,
чашу
выпившие до дна.
Застывают
возле камней,
там, где выбиты
их имена...
И молчат они.
И глядят.
Будто верят,
что скоро
в ночи
к ним из молодости прилетят
бесшабашные трубачи!..
Вспоминают бойцов своих.
Снова чуют
цокот
подков...
Невесомые
руки их -
у невидимых
козырьков.
В О Й Н А
Было Училище.
Форма — на вырост.
Стрельбы с утра.
Строевая — зазря...
Полугодичный
ускоренный выпуск.
И на петлице —
два кубаря...
Шел эшелон
по протяжной
России,
шел на войну
сквозь мельканье берез
«Мы разобьем их!..».
152
«Мы их осилим!..»,
« М ы им докажем!..» —
гудел паровоз...
Станции
как новгородское вече.
М и р ,
где клокочет людская беда.
Шел эшелон.
Л навстречу, навстречу —
лишь
санитарные поезда...
В глотку не лезла
горячая каша.
Полночь
была, как курок,
взведена...
« М ы разобьем их!..,
« М ы им докажем!..»,
Мы их осилим!..» —
шептал лейтенант.
В тамбуре,
маясь на стрелках гремящих,
весь продуваемый с к в о з н я к о м ,
он по дороге взрослел —
этот мальчик,-
тонкая шея,
уши торчком...
Только во сне,
оккупировав полку
в осатанелом
табачном дыму,
он забывал обо всем
ненадолго.
И улыбался.
Снилось ему
что-то распахнутое и голубое.
Небо,
а может,
морская волна...
«Танки!..»
И сразу истошное:
«К бою-у!..»
Т а к они встретились:
153