Выброшенный в другой мир
Шрифт:
– Я тот самый отшельник, которого ты так хотела увидеть, – улыбнулся Зар. – Вижу, что твоя болезнь зашла далеко, и тебе очень плохо. Потерпи совсем немного, сейчас я помогу.
Он подошел и убрал одеяло с больной ноги. Размотал чем-то смоченную перевязку и нахмурился при виде раны, от которой во все стороны пошла краснота.
– Немного придется потерпеть. Я, конечно, могу полностью снять боль, но тогда исцеление затянется.
– Я лучше потерплю, – сжав зубы, ответила Гала.
Он кивнул и, сосредоточившись, положил ладонь прямо на рану и слегка надавил.
Гала некоторое
– Ничего, ничего, сейчас все пройдет. При быстром исцелении всегда больно. Вот вроде и все.
Он отнял ладонь, и Альда неверяще уставилась на чистую розовую кожу ноги, на которой виднелась тонкая ниточка шрама.
– Со временем рассосется, – улыбнулся Зар. – Ну что лежишь? Еще не надоело за столько-то дней?
Гала недоверчиво пощупала ногу и, забыв что она только в ночной рубашке, откинула одеяло и села на кровати.
– Здорово, совсем не болит! И жара больше нет.
– К своему телу надо относиться более трепетно, – продолжая улыбаться, нравоучительно сказал Зар. – И не подставлять его под клинки всякого сброда. Я ведь могу и не успеть.
– Спасибо вам большое! Ой! – она внезапно поняла, что сидит почти голая перед мужчиной и поспешила завернуться в одеяло.
– Не смущайтесь, Гала. По возрасту я вам гожусь в прадеды. Сейчас мы с вашей подругой уйдем, а вы не спеша приводите себя в порядок.
– Тебе надо быть осторожнее, – сказал он Альде по пути в гостиную, куда его повела девушка. – Прошлый раз вы уцелели только чудом. Если бы не эти двое, у которых сохранились остатки совести, я бы с тобой сейчас не разговаривал.
– Так вы знаете?
– Я почувствовал, что тебе грозит опасность только в момент нападения. Я все-таки не бог и не могу предугадывать будущее. Всего, что было, я не видел, просто сумел кое-что уловить. Но что я тебе могу сказать совершенно точно, так это то, что ничего еще не кончилось, и тебе по-прежнему угрожает опасность. Я это чувствую совершенно отчетливо, но определить причину этой опасности пока не могу.
– А когда сможете?
– Боюсь, что это может быть, как в прошлый раз.
– Тогда мне это не поможет. Какой смысл в том, чтобы узнать об опасности за мгновение до удара, да еще, если об этом узнает другой?
– Не спеши с выводами. Тогда на дороге я мог бы подсказать, что делать, но не стал вмешиваться. Ты сама все делала правильно, и тебе на месте было видней. В следующий раз все может быть совсем по-другому.
– Лучше бы его не было этого следующего раза, – пробормотала Альда. – Надоело все время ждать удара неизвестно от кого. Разве это жизнь?
– Любая жизнь лучше ее отсутствия. Почти любая. Бывают моменты, когда жить невыносимо, но ты всегда должна помнить, что такое пройдет, а жизнь останется. Плохо, когда человек совершенно один. У него нет якоря в жизни, и невзгоды легко могут его сломать, толкнув на необдуманные поступки. Многие правят своей жизнью, не принимая во внимание то, насколько они нужны другим людям. Вот можешь ли ты прервать свою жизнь, если это принесет горе и страдания твоему приемному сыну, отцу, друзьям?
– Вы это к чему? – подозрительно спросила Альда. – Я такими глупостями не занимаюсь. Пока, наоборот, приходится защищать свою жизнь всеми способами.
В гостиной их дожидался старший Буше.
– Ну как? – спросил он.
– Выздоровела, – коротко ответил Зар.
– Здорово, нам бы такого врача.
– Я не врач и не умею лечить, я исцеляю. И не так это просто, как вы думаете. В моем присутствии здесь нет необходимости, и я сейчас уйду. Хочу лишь сказать вам то же самое, что уже сказал вашей дочери. Будьте осторожны, ничто еще не закончилось, и вам по-прежнему грозит опасность.
– Ничего добавить не хотите? – спросил отец.
– Пока просто не могу.
– Может быть, вам дать лошадь?
– Зачем? Чтобы выпачкаться в грязи? Я уж лучше лесом, здесь идти-то всего ничего.
– Ты что, от любви совсем потерял голову? – выговаривал Джок Салану, который сидел с совершенно невозмутимым видом, словно это не ему устраивает разнос высокое начальство. – Ты хоть понимаешь, что за связь с дочерью графини можешь лишиться головы?
– Во-первых, это не связь, а любовь, – возразил парень. – Причем обоюдная. Во-вторых, вы вроде бы обещали мне дворянство. И, в-третьих, если этого не произойдет, Глера согласна отказаться от статуса благородной дамы. А после брака она к графам Рабек вообще никакого отношения иметь не будет. Графиня признала естественной смерть мужа, с вами ее никто не связывает, чего же еще? Ну умыкнул ее дочь некий шевалье Салан, так она даже в розыск нас не подала, так ей нужна дочь. Или я совсем не заслужил благодарности герцога? А то мы ведь можем устроить свою жизнь самостоятельно.
– Ну ты и жук! – восхитился Джок. – Со всех сторон обошел! То, что девчонка в тебя без памяти влюбилась, это я понимаю. Парень ты видный и талантами не обделен. А она от той жизни, которую вела в замке отца, и не с таким как ты сбежала бы, выпади ей такая возможность. Задание ты выполнил блестяще, хоть и не без риска. Я обещал и от своего обещания не отказываюсь. Как только появится герцог, буду за тебя просить. Думаю, что такая наглость и его не оставит равнодушным. Но до той поры ни о каком браке речи быть не может. А твою любимую надо до времени спрятать. Езжайте-ка вы пока в баронство Ксавье к Буше. И твоей Глере там не скучно будет в женской компании, и ты там сейчас лишним не будешь, тем более что никакой работы по твоей части не ожидается. Поможешь там своему Суру во всех смыслах. И в охране владельцев имения, и в делах любовных. А то он, в отличие от тебя, храбр только в бою, а в любви робок до невозможности.
– И когда выезжать?
– Да прямо сейчас и выезжайте. Дорога трудная, а чем меньше народа вас здесь будет видеть, тем лучше.
– Мы можем сдать на хранение сумку с драгоценностями? Нам они сейчас без надобности, а постоянно таскать такое...
– Ограбили графиню?
– Это личные вещи Глеры, – оскорбился Салан.
– Ладно, не стоит обижаться на шутки. Тебе деньги нужны?
– Денег осталось достаточно, но у Глеры нет с собой ни одного платья, а вы нас гоните в провинцию. Там швеи только и умеют, что дырки латать.