Вычислить и обезвредить
Шрифт:
В дверь чуть слышно постучали, глава ЦРУ не выносил резких звуков. Его помощники знали об этом, как знали и о том, что можно не дожидаться разрешения войти после стука: если Роберт не хотел, чтобы его тревожили, он просто запирал дверь. Поэтому через несколько секунд перед Робертом уже лежала папка с документами. Он бегло просмотрел их и тихонько рассмеялся.
— Ну вот и все. Теперь остается только ждать: управлять событиями мы больше не можем, они фактически вышли из-под нашего контроля. Нужный человек, в нужное время, в нужном месте… Так на чем я остановился, Джо?
— На «ястребах» из Пентагона.
— Да нет же! На том, что Советский Союз уже практически труп, с ним
— По инерции там какой-нибудь дурак доберется до «чемоданчика с кнопкой», — мрачно ответил Джозеф, — и они здорово нагадят Америке напоследок.
— На это у них уже практически не осталось времени, — отозвался Роберт. — К тому же они делают все, чтобы себя погубить. Примеры? Пожалуйста. Оставим пока Горбачева, это отдельная тема для беседы, вернемся к ней позже. Тем более он не один там решает важные проблемы. Они зациклились на очередной утопической идее: директивным способом отучить русский народ от пьянства. Идиоты! «Сухой закон» в Америке в свое время породил мафию, а страна понесла колоссальный материальный ущерб. Финны держатся только потому, что им недалеко ехать до Ленинграда, где полно дешевой выпивки, и потому, что настоящим бандитам в их захолустье просто нечего делать. Россия же захлебнется в самогоне и связанным с ним криминальном бизнесе.
— Но есть же там и умные политики. Шеварднадзе, например.
— Во-первых, он грузин и, значит, никогда не получит ни высшего поста, ни реальной власти. Такое было под силу только Сталину. Во-вторых, он там — чужак. Европейски образованный человек, почти откровенно мечтающий о суверенной грузинской республике… На русских ему просто плевать. Помяните мое слово, через несколько лет он будет просить о приеме Грузии в НАТО. Я же говорю, что они сами себе выкопают могилу, эти перестроечники.
— Но если им действительно удастся перестроить экономику страны по западному образцу…
— Им это не удастся! — категорически отрезал Роберт. — Вы не изучали историю России так тщательно, как я, Джо. Это не упрек, это констатация. У вас и так хватает важных дел. А для меня российская история своего рода хобби. Так вот, если вам интересно, сейчас Советы начинают шестую по счету перестройку.
— Какую? — ошарашенно переспросил Джозеф, искренне считая, что ослышался.
— Шестую, Джо, шестую. К 1921 году большевики, хотя и получили политическую власть, своими экономическими экспериментами настроили против себя чуть ли не всю страну. Пришлось давать полный назад и восстанавливать по сути старый порядок, только с новыми чиновниками…
— Про НЭП я слышал, — заметил Джозеф. — Точнее, читал. Но не думал, что эта политика была перестройкой.
— А НЭП и не являлся перестройкой, это, повторяю, был откат назад. Первая настоящая перестройка началась тогда, когда окончательную победу в политической грызне одержал Сталин и фактически стал диктатором в России. А продолжение «новой экономической политики» грозило смести с политической арены — за ненадобностью — новый правящий класс, партийную номенклатуру, несколько сотен тысяч человек. Для того, чтобы удержаться у кормушки, требовалось срочно что-то предпринять. И Сталин изобрел гениальный стратегический ход: принудительно увеличил вдвое скупку зерна у крестьян и соответственно его экспорт. Вырученные же деньги предполагалось пустить на ускоренную индустриализацию страны и за четыре года — к 1932 году, если точно следовать партийным документам того времени, — построить коммунизм: бесплатное питание, одежда, жилье и шестичасовой рабочий день. Если бы эта авантюра удалась…
— Сталин оказался бы более велик, чем Ленин? — предположил Джозеф.
— Совершенно верно. Но крестьяне
— Они столько же потеряли во второй мировой, — потрясенно выдохнул Джозеф.
— Возможно. Это же Азия, человеческая жизнь там ничего не стоит. В общем, первая перестройка бесславно провалилась.
— Насколько мне известно, хлеб с тех пор Россия уже никогда не экспортировала, — блеснул эрудицией Джозеф.
— Совершенно верно. Удар по сельскому хозяйству оказался таким разрушительным, что его не восстановили до сих пор — шестьдесят с лишним лет спустя. И нет ни малейшей уверенности в том, что восстановят в обозримом будущем. Потому что опять идут только разговоры — на сей раз о каком-то ускорении научно-технического прогресса. Конкретных способов никто, естественно, не предлагает. Но мы отвлеклись. К сегодняшней России мы ещё вернемся.
Вторая перестройка началась с приходом к власти Хрущева — в середине пятидесятых годов — и длилась неполных восемь лет. Начал её новый советский лидер с закрытого доклада о разоблачении культа личности Сталина. Придя к власти, Хрущев и не помышлял о какой-то перестройке, возможно, он даже слова такого не слышал. Ему просто нужно было обойти более сильных политических соперников, поэтому он и решился на такой отчаянный шаг. Отчаянный, поскольку результатом стал не столько сильный шок в самой России, сколько антикоммунистическое восстание в Венгрии в 1956 году, куда более мощное, чем аналогичное выступление в ГДР в 1953 году. После этого все оставшиеся годы своего нахождения у власти Хрущев занимался в основном тем, что пытался загнать джинна вольнодумства обратно в бутылку. Но процесс оказался необратимым.
— При чем же тут перестройка? — наморщил лоб Джозеф. — Я что-то не пойму.
— А при том, что Хрущев вновь обещал советскому народу коммунизм, причем даже назвал конкретную дату его наступления: 1980 год. Выдвинув этот лозунг, он организовал разработку новой программы партии и начал её интенсивную пропаганду. Кроме того, объявил, что за семь ближайших лет СССР окончательно перейдет в разряд развитых стран мира, и в связи с этим выдал крестьянам паспорта, которые у них отобрали при Сталине. Поверив пропаганде, крестьяне в массовом порядке стали переселяться в города, которые совершенно не были готовы к такому наплыву новых жителей, — кстати, последствия этой стихийной миграции ощущаются до сих пор, — традиционный сельский уклад жизни был окончательно разрушен. Что, как вы понимаете, не пошло на пользу ни сельскому хозяйству, ни промышленности. А тут ещё осложнения во внешней политике…
— Если не ошибаюсь, Карибский кризис произошел именно при Хрущеве?
— Не ошибаетесь. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения советской партийной элиты. И Хрущева быстро заменили на Брежнева, который в 1966 году без особого шума начал перестройку номер три. Собственно, начал не он, а глава тогдашнего правительства Косыгин. Не посягая на основы просталинского по своей сути режима, то есть с жесткой цензурой, но без массовых репрессий, предполагалось дать большую самостоятельность предприятиям, учреждениям, организациям и тем самым повысить эффективность экономики, низкий уровень развития которой был уже угрожающим.