Выдающиеся белорусские политические деятели Средневековья
Шрифт:
Ливонский воин – «Братья воинства Христова» – состоял из духовенства – «братьев-священников», воинов – «братьев-рыцарей» и оруженосцев и ремесленников – «служащих братьев». Вступающий в орден давал четыре обета – безусловного послушания орденскому начальству, целомудрия, бедности и обет посвящения всей своей жизни «борьбе с неверными и язычниками». Братьями-рыцарями могли стать только лица дворянского, рыцарского рода, клятвенно удостоверявшие до приема, что они дворяне или рыцари, с удостоверением – когда, где и как они или их предки получили эти звания.
Ливонский орден возглавлял великий магистр, командовавший войском и наделенный неограниченной властью, лишь в особых случаях подчиняясь Совету общего собрания – капитула братьев-рыцарей. Вторым в иерархии ордена был орденский канцлер и хранитель печати, высокое положение занимали казначей и брат, отвечавший за орденское вооружение и снаряжение – всегда высокого качества. Управлением и судом в завоеванных землях Эстонии и Латвии ведали провинциальные орденские магистры – командоры, фогты и попечители – начальники замков. Все рыцари, жившие в одном орденском замке, составляли конвент во главе с попечителем. Ленными властителями ордена были епископы, дававшие ордену земли во владение на правах епископских вассалов. Епископ, подчинявшийся напрямую папе, принимал присягу в верности и послушании орденского магистра, как ленном, так и каноническом. Орден подлежал епископскому суду и находился в его духовной и светской юрисдикции. На эстонских и латвийских землях было создано орденское государство – Ливония. Сами крестоносцы писали о Кейстуте:
«Кейстут более всего любил войну и правду. Если он хотел напасть на прусскую землю, то всегда предупреждал об этом маршалов Ордена, а после предупреждения всегда появлялся. Когда он заключал мир с магистром, то никогда не нарушал его. Если он считал кого-нибудь из братии нашей человеком храбрым и мужественным, то оказывал ему много любви и чести».
Польский хронист Ян Длугош писал:
«Кейстут, хоть и язычник, был доблестным мужем: среди всех сынов Гедимина он отличался добрым разумом и находчивостью, и что более всего делает ему чести, он был образованным, человеколюбивым и правдивым в словах».
Крестоносцы почти ежегодно совершали походы на земли Великого княжества Литовского. За вторую половину XIV и первую треть XV века их было около сотни. Перемирия со стороны Ордена часто не соблюдались. Литовские селения сжигались, часть населения уничтожалась, часть угонялась в плен. В течение одного года могло быть несколько вторжений. Историк XIX века В. Б. Антонович писал о вторжениях крестоносцев:
«Потеряв надежду на быстрый исход войны, крестоносцы отказываются теперь от решительных многолюдных походов, но зато рассчитывают на возможность беспрестанной, мелкой, партизанской войны постепенно исчерпать силы Великого княжества и овладеть его территорий враздробь и исподволь. Вследствие такого плана действий Орден возводит густой ряд крепостей вдоль литовской границы, стараясь выдвинуть каждое новое укрепление по возможности дальше на литовскую территорию. Затем, опираясь на эти крепости, они предпринимают из них беспрестанные набеги на близлежащие литовские округа и волости, стараются опустошить их совершенно, истребить села, стада и жатвы, овладеть движимым имуществом, угнать в плен или предать мечу население, рассчитывая овладеть потом без сопротивления краем, обращенным в пустыню. Так, под 1362, 1375 и 1377 годами летописцы помечают от 4 до 8 походов в год.
На главную причину, по словам крестоносцев, войны с Литвой – на обращение язычников в христианство, на деле рыцари не обращали вовсе внимания. Среди многочисленных перечней перебитых и угнанных в плен литовцев летописи совсем умалчивают об их крещении. Крестоносцы предпочитали стремиться к истреблению язычества путем истребления и угона в рабство язычников.
Для того, чтобы иметь свободный простор для набегов, крестоносцы старались не дозволять литовцам укрепить границу их владений. Они упорно осаждали и старались разрушать все укрепления и замки, воздвигаемые литовцами на порубежной черте.
В борьбе с крестоносцами литовцы заимствовали у них способ ведения войны: за разорение литовской территории и разрушение литовских крепостей они платили разорением прусских областей и разрушением орденских замков. В продолжение времени с 1345 по 1377 год летописи насчитывают только 31 поход литовцев на Пруссию и 11 походов на Ливонию, зато литовские набеги предпринимались обыкновенно с гораздо более значительными силами и охватывали гораздо большие пространства территории.
Указанные подробности борьбы крестоносцев с Литвой во второй половине XIV столетия доказывают в общей сложности, что силы обеих боровшихся сторон находились в данное время в равновесии. Как ни интенсивны были усилия ордена, они не достигали цели и только исчерпывали постепенно силы самого ордена. Ни многочисленные военные гости, ни настойчивое стремление немецкого населения Пруссии раздвинуть свою территорию по направлению к востоку, ни руководство самых энергичных и даровитых магистров не могли осилить стойкого сопротивления литовцев, и порубежная черта орденских владений не подвигалась ни на шаг к востоку от Немана.
Всю тяжесть этой борьбы вынесло на своих плечах исключительно население литовских областей Великого княжества – Жмуди и коренной Литвы. Руководителем этого населения и героем борьбы с крестоносцами в течение почти полстолетия был Кейстут. С удивительной энергией и постоянством он защищал каждую местность угрожаемой территории, отражал на всех пунктах немецкие «рейзы» – набеги, отплатил за них набегами на Пруссию и Ливонию, защищал свои крепости и вел приступы на немецкие замки. Он постоянно подвергался личной опасности и умел с удивительной находчивостью увернуться из самых трудных обстоятельств. Два раза он попадал в плен к крестоносцами и оба раза бежал с решимостью, изумляющей рыцарей до того, что они считали его побеги чудесными».
В 1350 году громадное польско-венгерское войско короля Казимира двинулось на Великое княжество Литовское. Кейстут пообещал креститься. Казимир сообщил об этом римскому папе, который пообещал Кейстуту в случае крещения королевскую корону. Казимир распустил войско, но Кейстут отказался креститься.
В 1360 году Кейстут на охоте попал в засаду крестоносцев. Его привезли в главный орденский замок крестоносцев и посадили в башню. Князь склонил на свою сторону своего охранника, крещеного литвина и с его помощью в течение восьми месяцев долбил стену башни, в дневное время завешенную ковром. Ночью он спустился с башни и со своим охранником в одежде рыцарей и на рыцарских конях ушел в Мазовию, а потом – в Литву.
Борьба Кейстута с Орденом на западе и севере Великого княжества Литовского позволяла Ольгерду активные действия на востоке и юге. Под властью великого князя Литовского Ольгерда Гедиминовича оказались земли смоленские, брянские, калужские, тульские, орловские, тверские, даже часть московских территорий. Он фактически контролировал Псков и Новгород. Его походы на Москву в 1368, 1370 и 1372 годах были отбиты с большим напряжением сил. Граница между Литовским и Московским княжеством была установлена у Можайска и Коломны. Российский историк XIX века А. Барбашев писал о тактике и стратегии великого князя Литовского Ольгерда:
«Во Пскове влияние литовского князя боролось с новгородским влиянием. Ольгерд постоянно вмешивался в распрю смоленских удельных князей и мало-помалу ставил их в зависимость от Литвы. Еще более успеха имел Ольгерд в сношении с черниговско-северскими князьями. Начиная с Брянска, княжества Черниговско-Северской области переходят во власть Ольгерда.
В раздорах с московским великим князем из-за Смоленского и Черниговского княжеств, великий князь Ольгерд старался привлечь на свою сторону Золотую Орду, но потерпел в этом неудачу и должен был примириться с Москвой. Но дружба скоро сменилась открытым столкновением из-за Тверского княжества, князья которого в междоусобных распрях обращались за помощью то к Литве, то к Москве.
Но самое важное приобретение Ольгерда – Подолия и Киевское княжество. Та и другая область зависела от татар. Подольская орда в XIV веке, как кажется, отделилась от Золотой Орды; подольские татары были разбиты Ольгердом, и Подолия перешла под власть Литвы. Занятие Киевского княжества досталось Ольгерду, по-видимому, легко: он сместил киевского князя Федора, подручника Орды и посадил на его место сына своего Владимира. За обладание Волынской землей Ольгерд вел упорную борьбу с Казимиром польским, которая кончилась тем, что уделы берестейский, владимирский и луцкий отошли к Литве, а холмский и бельзский – к Польше».
В 1363 году объединенные войска Великого княжества Литовского во главе с Ольгердом полностью разгромили большое войско Золотой Орды на Синих Водах, левом притоке Южного Буга – татары были отброшены в Крым и за Дон. Именно с этого момента в состав Княжества вошли Киевская, Черниговская, Подольская, Волынская земли, а Ольгерд стал называться великим князем Литовским и Русским. Один из послов Тевтонского ордена оставил описание внешности великого князя Ольгерда Гедиминовича:
«Князь имеет величавый вид, румяное, продолговатое лицо, большой нос, глаза голубые и выразительные, брови густые, светлые, бороду длинную, светло-русую с проседью, такого же цвета волосы на голове, спереди уже выпавшие, чело высокое. Он выше среднего роста, ни толст, ни худощав. Говорит звучным и приятным голосом, отлично сидит на коне, но ходит немного прихрамывая на правую ногу, опирается Яна трость или на отрока. Немецкий язык хорошо понимает и может объясниться, но в беседах с нами всегда имеет при себе переводчика».
Современники и историки называли князя Ольгерда «основателем и распространителем какой-то новой политической силы, нового государства, вступавшего на историческую сцену, искусным, осторожным политиком, неутомимым ратным вождем, умным организатором и ловким дипломатом, непосредственным продолжателем дела Гедимина, собирателем западной Руси под литовской династией, раздвинувшим пределы Литовско-Русского государства от Балтийского моря до Черного и от Западного Буга до верхней Оки».
Белорусский историк писал о взаимоотношениях белорусских, украинских и литовских земель того времени:
«Когда Литва подчинила себе белорусские княжества, то на ее стороне была военная сила. Но литовцы и соседние белорусские княжества были хорошо ознакомлены друг с другом вследствие предшествующих отношений. Отношения эти были более мирного характера, чем враждебного. Поэтому русское население охотно подчинялось власти литовских князей, которые приносили свою защиту от сильных соседей и прекращали междоусобную борьбу. К тому же в обеих западнорусских землях русский княжеский род прекратился (Полоцкая земля), другие же (Турово-Пинская область, Северские княжества) так раздробились, что владетельные князья превратились в простых вотчинников, помещиков; княжества их утеряли характер государства, превратившись в поместья, иногда очень мелкие. В силу этого литовцы являлись не как завоеватели, но как элемент, вносивший известный прочный правопорядок в народную жизнь. Среди громадного большинства литовских язычников было немало и православных. Малокультурные литовцы быстро подчинились белорусскому влиянию. Наглядным доказательством этого служит употребление белорусского языка в государственных актах того времени. Из этого факта ясно, что белорусский язык был в то время языком высших классов в самой Литве».