Выход где вход
Шрифт:
— Это в Хвостиково? Здесь — автобус в Хвостиково?
— Смотря, в какое Хвостиково. Оно разное бывает, — назидательно укорил Веру старичок с узким лицом и буйно лезущими из-под надвинутой шапки бровями. Он всё время пожевывал губами и сосредоточенно смотрел перед собой.
— Мне — в Дальнее.
— В Дальнее — у следующего столба. Здесь только в Ближнее Хвостиково автобусы ходят.
У следующего столба толпа была заметно пожиже. Охотников ездить в Дальнее Хвостиково набралось с горсть. И все, как на подбор, произвели на Веру отталкивающее впечатление. Неопрятная старуха с провалившимся носом, угрюмый мужик, слипшаяся в объятии парочка в одинаковой степени подпития и шумная стайка развязных подростков заставили её поёжиться, отползти на несколько метров в сторону. От столба, собиравшего вокруг себя едущих в Ближнее Хвостиково, за это время отъехало не меньше трех автобусов с еле закрывающимися дверями. Но очередь желающих поехать в Дальнее Хвостиково почти не выросла.
Через полчаса притарахтел автобус. Вера расположилась у окна, как любила делать всегда — с самого детства. Уж если куда-нибудь ехать, то чтоб обязательно смотреть в окно. Даже в метро она глазела сквозь окна, с любопытством вглядываясь в убегающие линеечки труб. Здесь, впрочем, пейзаж был не намного разнообразнее. Автобус долго трясся вдоль поля, поросшего куцым бурьяном. Темно-коричневые, ссохшиеся стебельки пробуравили толстый слой снега и торчали то там, то сям. По краям дороги изредка попадались невысокие кусты. Но за полем, вдоль линии горизонта, не удавалось различить никаких признаков жизни — ни силуэтов домов, ни хотя бы линий электропередач. Пусто.
— Где ж тут Хвостиково-то? — совсем растерялась Вера.
Минут через пятнадцать поле закончилось. Началась череда глухих заборов, сменившихся бензоколонкой, автомойкой и автосервисом. Затем опять замелькали в глазах заборы, неизвестно что за собой скрывавшие. Автобус повернул, и на некотором расстоянии от дороги показались мощные заляпанные многолетней грязью трубы, из которых энергично валил дым. Трубы окружал непроницаемый высокий забор, но за ним угадывалась обширная территория с несколькими производственными корпусами. Из распахнутых ворот одна за другой выезжали бетоновозки. Верин автобус встал на перекрестке, и долго, безнадежно, тоскливо ждал, пока они проедут. Вера заворожено — взглядом ребенка уставившегося на волчок — рассматривала бетоновозки, одновременно пытаясь их посчитать.
Проехав через небольшой лесок, автобус обогнул череду плоских, унылых, однотипных складских помещений. Вериным глазам предстало неожиданное зрелище: посреди бескрайнего поля высились разноцветные дома. Они выглядели как радужные карамельки, свалившиеся с рекламного плаката. Казалось, что все увиденное — лишь сценка из трогательного мультфильма. А населявшие дома добродушные мишки, зайцы и белочки вот-вот выберутся из своих жилищ.
Единственное, что разрушало иллюзию развеселого праздника, были размеры красочных построек. Необъятные корпуса под тридцать этажей, не имея другого фона кроме пустующей белой земли, выглядели жутковатыми, хоть и жизнерадостными, монстрами. Между домами оживленно сновали крохотные человеческие фигурки. Прочерченные ими муравьиные тропки соединяли между собой несколько крупных магазинов. Мега-универмаги сверху донизу разукрасили призывные надписи и растяжки.
Автобус обогнул район по периметру, почему-то в него не заезжая. Оживлением и пестротой оставалось любоваться на расстоянии. Вере всё же удалось разглядеть между домами небольшой клочок земли вроде бульвара, обнесённый несколькими деревьями. Деревца были куцые, тоненькие, в человеческий рост. Видно, что их совсем недавно высадили. Но сама попытка создать бульвар в этом глухом, лишенном растительности месте, Веру до слез растрогала.
— Слушайте, а здесь довольно красиво! — не выдержав, вслух воскликнула Вера. — Хоть видно, что жильё современное, и крупных магазинов много. А то все наперебой твердят: 'Хвостиково — ужас, кошмар!'. Но если не обращать внимания на дорогу…
— Это Ближнее Хвостиково, — прошамкала старуха с провалившимся носом.
— Мы до Дальнего еще не доехали, — хрипло пояснил угрюмый мужик, поразив Веру нежданной словоохотливостью.
Автобус вырвался за пределы микрорайона и снова понесся вдоль поля. Заводов и заборов больше не попадалось. На горизонте замаячил негустой, полупрозрачный лесок. Довольно быстро дорога превратилась в лениво распластавшийся хвост из машин, кольцом завернувшийся вокруг въезда на мост. К тому времени, когда хвост потихоньку зашевелился, Вера уже начала задремывать, приникнув головой к окну. Вскоре после моста из-за поворота вынырнул серый, грязноватого вида павильон, тянущийся до самого горизонта. Мутные, годами не отмываемые стекла тупо таращились на дорогу. Прилегающая к нему огромная территория была сплошь заставлена грузовиками, легковушками и микроавтобусами, обнесена решетчатой изгородью. На выезде стоял охранник и проверял у всех документы.
— А это что? — обернулась к мужику Вера.
— Строительный рынок, — неохотно пробурчал тот. — Самый большой в городе. Вот все сюда и едут. Никакого житья нет.
— Каждый день по полчаса стоим на перекрестке, — пожаловалась шамкающая старуха. — Пока всех вперед себя пропустим.
Еще немного погромыхав, автобус съехал с шоссе, проехал хлипким березнячком и остановился у железнодорожных путей. Невдалеке виднелся шлагбаум, покосившаяся платформа и будка стрелочника, бродившего тут же вдоль путей в оранжевом жилете поверх ватника.
— Так здесь станция есть? — попыталась выяснить Вера у внушившего ей доверие угрюмого мужика. — Значит, сюда можно и на электричке доехать? Наверное, быстрее получится?
— На электричке нельзя. Они здесь не останавливаются, — грубо отрезал тот и повернул в глубину леса.
Автобус развернулся и уехал, оставив горстку привезенных пассажиров в безлюдной местности, посреди чиста поля. Проводив его взглядом, Вера попыталась понять, где же начинается район, именуемый Дальнее Хвостиково. Слева стеной стоял темный лес, в который удалился всезнающий мужик, оставив её без напутствия и поддержки. Справа, насколько хватало глаз, виднелась железная дорога. Переезд через нее прикрывал шлагбаум. Несущийся издалека гул и дрожание воздуха указывали на приближение поезда. Вера, памятуя об ужасных железных махинах, решила не спешить — переждать пока состав промчится мимо. Вскоре он прогрохотал. Обозначение маршрута на боках слилось в рябую полосу. Едва гул стих, приехавшие гуськом потянулись через железнодорожные пути. Вера — за ними. Она старалась держаться ото всех подальше. Публика, прибывшая в Дальнее Хвостиково, пока лишь подтверждала его мрачную репутацию.
Настроение опять рухнуло вниз. От радости, вызванной удачей с Егорием, не осталось и следа. Чему радоваться? Еще неизвестно — купит ли Егорий то, что выбрал. Не обнаружится ли потом непредвиденных препятствий, каких-либо проблем с документами? Не откажется ли сама хозяйка? А вот эта грязь, угрюмые лица, бездорожье, нагретый железом и тяжестью воздух — вот это реальность. Суровая и осязаемая.
Неужели Кит не мог вместо неё сюда съездить? Он же — мужик, да ещё и с машиной. Ему бы ничего это не стоило… От воспоминания о Ките защемило сердце. Человек, который погнал её сюда, в заброшенный и криминальный район, наверняка ей не дорожит. Не уважает, не любит, смеется над ней. Может, он и тогда всего лишь хотел посмеяться? Ох, слава Богу, что вовремя оттолкнула, не поддалась. Вот выглядела бы сентиментальной дурой!
Спустившись с железнодорожной насыпи, Вера обнаружила, что дорога упирается в нескончаемый строй гаражей. Между гаражами виднелся узкий просвет, куда по одиночке просачивались приехавшие граждане. Вера тоже протиснулась в щель и оказалась на фабричных задворках. За фабрикой обнаружилось нечто, напоминающее улицу. Безлюдье, раскиснувшая в грязь дорога, казенный вид ощетинившихся зданий пугали Веру. Никак не удавалось начать поиски нужного места — ни одной вывески на зданиях не было. И узнать было не у кого. Три пьяных мужика, матерно базаривших возле ворот одного из казенных зданий, совсем не вызывали желания их расспрашивать. Наоборот, лучше проскочить мимо как можно скорее.