Выход воспрещен
Шрифт:
— Чего стоишь, шипоголовый?! — на чистейшем русском осведомилась китаянка, — Не мозоль себе глаза, им и так плохо, судя по виду! Заходи!
Внутри было хорошо, свежо и пахло какой-то растительной лабудой наподобие цветов. Дав мне приблизительно четверть секунды, чтобы попытаться разглядеть, куда я попал, бабуля, вцепившись мне в рукав, бодро потащила меня в вахтерскую. В смысле это была комната у входа, снабженная окном, дабы зреть входящих и выходящих. Внутри этой комнаты, куда меня аккуратно, но быстро затолкали, тоже пахло, но уже очень по-китайски. Не бабулей, а разными благовониями, цветами с подоконника, ковром на стене тоже тащило как-то странно.
Усадив меня на старое продавленное кресло, в котором я чуть не замурлыкал от уюта и навалившихся воспоминаний, бабуленция, погремев титаническим кипятильником в массивном графине, выволокла откуда-то старый и потрепанный журнал учета, бухнув его на небольшой столик у вахтерского окна. Затем, вытребовав у меня все документы, которых накопилась неслабая пачка, она красивым жестом сбросила их на папку, а сама села напротив, начав сверлить меня отнюдь не маразматическим взглядом.
— Меня зовут Цао Сюин, — представилась бабка, — Можешь звать меня баба Цао. Я здесь главная. Слежу за порядком. Нарушители порядка жалеют о том, что они нарушители. Понятно?
— Понятно, — кивнул я. Шутить с бабулей не хотелось, а вот почему — она озвучила раньше, чем я доформулировал до конца мысль.
— Это твой дом теперь, шипоголовый. Может, надолго, может, навсегда. Но ты отнесешься к нему как к дому, понял? — с умеренным напором проговорила женщина, — Это место, эта улица, и вот эта я, — потыкала она пальцем себя в грудь, — очень опасны для тех, кто не понимает, куда попал и кого надо слушать! Понял?!
— Теперь точно понял, — закивал согласный я, — А…
— Без «ааа»! — отрезала конкретная китайская бабка Цао, — Сейчас чай будет. Все объясню. Будешь плохо слушать — сдохнешь. Или покалечат. Например я. Не шучу.
Пришлось закивать в ответ. Уж очень бабуля была во всем права. Это реально мой последний приют, только вот он нифига не детский, не сиротский, даже не общага. Место, куда ссылают самых нездоровых, самых странных и самых непонятных неосапиантов. Место, где таинственное слово «криптид» звучит не гордо, а обычно.
— Теперь рассказывай! — потребовала местная хозяйка, заваривая чай, — Что можешь? Чего не можешь? От чего плохо? От чего хорошо? В бумажках всего не бывает! И не молчи. Тебе здесь жить. Будешь тупым — жить будешь недолго! Не здесь, вообще! Я тут жила, когда еще города не было. Понял?!
До чая, во время чая и после чая, я укреплялся в мысли, что баба Цао — очень крутая баба Цао, иначе не скажешь. Даже чай у нее был крутой. Не обычный китайский, который я помнил еще по той, прошлой жизни, еле ощутимый на вкус и похожий внешне на мочу больного осленка, а нормальный такой черный чай, крепкий как сволочь, ядреный как пассатижи! Им, этим чаем, наверное, можно было бы дерево пропитывать ради цвета и аромата! Последний был вообще мощным, просто зверски! За такой чай можно было продать душу. Вместо этого, я выложил едва встреченной мне китайской бабке всё. Вообще всё, что случилось со мной в этой жизни. Без подробностей лабораторного типа, но в общих чертах да, всё.
Причем, по собственной воле и желанию, подчиняясь глубокому внутреннему наитию, что вот этой сухой и прямой как палка женщине именно нужно рассказать.
И не прогадал.
Бабка покивала, поцыкала зубом, сдержанно похвалила меня за отсутствие личных тараканов, вроде впадение в ярость при виде желтого цвета или ромашек, весьма обрадовалась (почему-то)
Просидели мы с ней, кстати, очень немало.
Признаться, я на этом месте слегка ошизел. Как-то у меня деревянный барак, обросший вьюном, плюс древняя китайская бабка, ну совсем не сочетались с «апартаментами высшего уровня защиты». Как оказалось, зря.
В древней развалюхе оказался могучий современный лифт, который могуче понёс нас вниз. На минус какой-то этаж.
— Розовый цвет запрещен! — тем временем выдавала ЦУ баба Цао, — Кричать запрещено! Внутри кричи, снаружи не кричи! Олег услышит — попробует убить! С Олегом — шепотом! В каждой квартире камеры, я всё вижу и везде! Будешь лапать мелкую — скажу крупной!
— И ты туда же, баба Цао…, — с упреком вздохнул я, как-то сроднившись уже с этой китаянкой.
— Вы все, мужики, одинаковы! — отрубила та, зачем-то пнув один из моих баулов. Тот предательски звякнул, а бабка победно финишировала, — Козлы!
— Никого не задирать, громко не говорить, к девкам не приставать, с пацанами не драться, — попытался я суммировать выданные мне указания и… заработал подзатыльник.
— Не умничать! — в руки мне была сунута не самая тонкая брошюра, — Здесь все написано. К кому можно, к кому нельзя. Через три дня заберу! Экзамен устрою! Три дня сидите в комнате, учите вот это! Потом экзамен!
— Мне в институт нужно…, — тут же ужаснулся я. Сентябрь на носу! Совсем на носу! Завтра!
— Хренужно! — был дан мне вполне русский ответ, — Делай, что я говорю! Если жить хочешь! Сиди! Жди! Водку не пей пока! Соседка придёт, поговорите, тогда как хочешь! Ей вещи перенести надо!
— Так я помогу! — вызвался я… на очередной подзатыльник. Ладно, понял, подчинюсь грубой силе.
Подземные мои апартаменты были шикарны! Без шуток! Та же самая планировка, что и в общаге с Пашей, то есть одна комната и кухня с двумя маленькими спальнями, но всё куда больше! Ширше! Красивее! Вытяжка! Кухонный лифт! Здоровенный холодильник полированного металла неизвестной мне марки «Самсон»! Камеры по углам! Камеры? Да чхать! Кровати двухспальные! Диван в «зале»! Два огороженных места со столами для учебы! Со столами?! Не просто со столами! На столах компуктеры! Самые настоящие, всамделишние, натуральные и персональные компьютеры! Шкафы! Одежные, книжные, для мелочей! Полочки! Тут есть полочки!
Под ногами толстый ровный линолеум, в центре комнаты новый ковер, вся мебель с иголочки, всё блестит и сверкает! Даже фальшивое окно сделано с занавесками! Мол, типа ночь за окном. Даже часы электронные на стене висят! И это — почти тюрьма? И это знаменитая Коморская? И это хуже не бывает?!
— Всё, сиди и учи! — слегка улыбнувшаяся (заметил!) на мои восторги китаянка, величаво развернувшись, пошла на выход, — Если будет серьезный вопрос — нажимаешь вот эту кнопку, понял?! Это интерком! Но если серьезный! Понял?!