Выхода нет

Пытаться

понять У. Г. или его учение – это как пытаться схватить рукой ветер. Оживляющее, как свежий бриз, оно может быть и разрушительным, как пожар! Оно питает, как земля и вода, только если мы способны внять ему и затем «начисто забыть о нем!». Учение У. Г., несомненно, может спустить нас на землю с возвышенных, но туманных небес иллюзии, с тем чтобы мы могли вернуться назад и жить «простой, обыкновенной жизнью», в покое, без борьбы и конфликта!

Жизнь невозможно понять. Все попытки понять ее – лишь проявления одной-единственной темы человеческого мышления: защитить и поддержать свое собственное «я».

У. Г. указывает на проблемы, порожденные тем, что он называет «мертвая хватка мысли» (или культуры): создавая «я» и отделяя человека от окружающего мира, мысль, или культура, в ответе за жизнь-дубликат, жизнь на самом деле очень далекую от действительного мира тела или живого организма и его среды. Эта жизнь-дубликат в свою очередь приводит к эгоцентризму и деструктивности человека.

В то время как единственный интерес живого организма состоит в выживании (на данный момент) и воспроизведении (или, как сказал бы У. Г., произведении себе подобных), мир мысли заинтересован в том, чтобы поддерживать себя. Мысль поддерживает себя путем переведения каждого переживания в понятия прошлого опыта, интерпретируя его как приятное или болезненное, и гонится за ним, если находит его приятным, или пытается избежать, если находит его болезненным. Каждое переживание создает фиктивную идею «я» в нас, ища непрерывности «себя», требуя повторения через «движение удовольствия», как называет это У. Г. Например, когда прошлый опыт предстает в настоящем моменте как желаемый, он вместе с тем создает идею «я», для которого этот опыт желателен.

«Я» между тем не что-то реально существующее, как и ум, который просто другое название «я»; и нет того, что называют чистым сознанием, потому как нет сознания, которое не вовлекало бы перевод или интерпретацию того, что оно осознает, и, следовательно, не вовлекало бы «я».

На самом деле переживание, которое предстает приятным и пытается увековечить себя, это и есть «я». Граница между «я» и переживанием – это одно из хитроумных порождений мысли. Мысль «строится» на переживании и создает желание «абсолютного счастья», или, как сказал бы У. Г., «желание постоянного счастья без единого момента боли». Порождаемая этим жизнь-дубликат создает замкнутость на своем «я» и стремление к самозащите.

У. Г. говорит, что замкнутость на своем «я», созданная мыслью, сделает что угодно, лишь бы сохранить свое существование, даже ценою разрушения мира, разрушения самого живого организма, на котором базируется мысль, что становится очевидным на примере людей, развязывающих войны и убивающих других или себя ради какой-либо идеи.

Есть ли из всего этого выход? У. Г. сообщает, что выхода нет! Все попытки с нашей стороны высвободиться из «мертвой хватки мысли» только продлевают «я» и еще глубже укореняют нас в нем. Все попытки самосовершенствования, отстраненности или отречения, позитивного или негативного мышления, понимания, знания, медитации, религиозного или духовного поиска, социальных реформ или революций – будучи порождением мысли, лишь поддерживает и укрепляет «я». Поэтому они не освобождают нас. «Единственно существующая свобода состоит в свободе от самой идеи свободы».

Жизнь У. Г. весьма вольготна и непринужденна. Обычно вокруг него царит атмосфера вечеринки. Где бы вы его ни встретили, он, как правило, в компании одного или нескольких приятелей, с которыми постоянно шутит и которых постоянно поддразнивает, и те в свою очередь делают то же самое. Когда появляется незнакомец, У. Г. тут же отбрасывает все шутки в сторону, становится серьезным и молча выжидает, когда гость начнет говорить о том, что его сюда привело, после нескольких общепринятых любезностей. Очень скоро посетитель попадает в сети мысли У. Г. Влияния его слов трудно избежать. В конце концов вы либо начнете шутить вместе с ним, либо будете расстроены, обнаружив, что кричите с ним друг на друга, либо, не вынеся всего этого, просто сбежите! Нет определенной модели того, как посетитель будет реагировать на У. Г. Конечно. Есть и такие, кто считает У. Г. шарлатаном, а его учение ложным.

Однако когда говоришь с У. Г., понимаешь, что факт твоего существования под вопросом. Возможно, по этой причине некоторые люди испытывают страх в его присутствии. Он не только вскрывает все потаенные мотивы сказанного тобой, но также отрицает большую часть того, что говорят люди, пытаясь пошатнуть структуру их верований. У. Г. использует для этого любые доступные ему средства. Он утверждает, что все верования относительны, и использует эту относительность в противопоставлении их друг другу. Он не придерживается правил линейной логики. Для него нет ничего настолько священного, что стоило бы отстаивать любой ценой!

Личные отношения У. Г. (если их можно так назвать) также не являются исключением вышеназванного правила (или, скорее, отсутствия такового). Порой может показаться, что он сам хочет видеть тебя, заботится о тебе. (Сколько раз приходилось слышать от разных людей, что никто не заботился о них так, как У. Г.!). Он может пригласить тебя в гости или зайти сам. Он болтает или шутит, обедает с тобой и все такое. И все-таки, после того как он уйдет, кажется, что вряд ли он еще когда-нибудь вспомнит о тебе (разве что когда кто-нибудь упомянет тебя в разговоре). С одной стороны, ему вроде бы без разницы, как ты живешь, с кем видишься и т. д., а с другой – вдруг обнаруживаешь, что он дразнит и атакует людей, вмешивается в их жизни.

Насколько У. Г. как человек соответствует учению У. Г.; живет ли он согласно ему? Конечно, это проблема не У. Г. Не припомню, чтобы он жаловался на жизнь. Он говорит, что ему никогда не приходило в голову, что было бы лучше находиться в каком-то другом состоянии, нежели в том, в котором он сейчас. Когда он болеет, он тоже не жалуется. Но могут быть исключения. Хотя сам он обычно не ходит по докторам, он консультируется с врачами (может быть, только потому, что те оказываются рядом), чтобы выяснить, что они могут сказать о его состоянии. Не то чтобы он следовал их советам. У. Г. говорит, что он не следует чьим бы то ни было представлениям о нем (включая образ просветленного человека).

А зачастую он производит впечатление самого равнодушного человека в мире. Он не желает никого менять или обращать в другую веру. Тогда почему ему не дают покоя некоторые учителя, как Дж. Кришна-мурти, например? Почему он вступает в споры или пресекает «всех и вся»? Конечно, он бы сказал, что всего лишь отвечает тебе, пришедшему к нему и задающему все эти вопросы. У него самого нет никакого желания ничего говорить. А мы не можем не приписать ему какие-либо мотивы, будь то стремление к популярности или попытки одержать верх над соперником и т. п. В то же время, когда смотришь на его фотографию, с которой он глядит на тебя глазами, полными любви, все твои вопросы и сомнения исчезают. Как быть с таким человеком, как У. Г.?

Все это в конце концов сводится к неопределенности, которая, по сути, прячет за собой фундаментальное противоречие внутри нас самих: мы не можем принять У. Г., потому что не знаем, как это сделать.

Как сказал бы У. Г., если бы вы действительно поняли то, что он говорит, то тут же пали бы замертво, это была бы «клиническая смерть» (для нашего «я», во всяком случае); а этого мы не можем себе позволить.

Здесь приводятся беседы У. Г. с разными людьми в разных частях света.

Нараяна Мурти, Калифорния 2002 г.

Вопрошающий (потрясенный погромами, учиненными индуистами в Гуджарате (Индия), унесшими жизни более 2000 мусульман):

Индия разваливается на части! Можно ли что-то сделать, чтобы помешать этому процессу? Существует ли клей, который может удержать нас вместе?

У. Г.: А что случится, если все это развалится на части? Почему ты боишься хаоса, который может получиться в результате? Почему ты хочешь удержать вещи именно такими, какими они являются сейчас? Ваши гуру веками продавали вам всевозможные клеи, чтобы сохранить мир в целости. Помогли они? Если это великое наследие, которым вы все так гордитесь, произвело на свет таких чудовищ, что убивают людей во имя Бога, не кажется ли тебе, что надо выкинуть все это великое наследие на свалку? Ты все еще можешь бессовестно хвалиться перед миром, что Индия – мать всех цивилизаций?

В.: Каково Ваше послание человечеству? У. Г.: У меня нет никакого послания для человечества– я не могу помочь вам. Вы обречены. Возвращайтесь к тому, чем бы вы там ни занимались. К вашей религии, вашему гуру, вашим лекарствам, вашим утешениям. Живите в страдании и умирайте в страдании. Все, что я говорю, не несет никакого религиозного содержания. Я не хочу, чтобы меня окрестили религиозным учителем. Вы сначала наклеиваете этот мерзкий ярлык на меня, а потом судите мои действия в соответствии с ним. Как вы можете называть меня Богочеловеком, если я говорю, что Бог неуместен? Идите к своим гуру и купите у них утешение. Мне плевать на всех этих учителей, что существовали до меня. Я собираюсь повторять это до конца своих дней. Они были мошенниками, они обманывали себя и все человечество, и нам придется дорого заплатить за их надувательство.

В.: Вы хотите сказать, что все лидеры человечества обманывались? У. Г.: Привели их учения к какому-нибудь результату? Учителя человечества породили это страдание. Если человечество нужно спасать от созданного им самим хаоса, то его нужно спасать от спасителей человечества, а я не являюсь одним из них. Почему природе или некой космической силе, если таковая существует в мире, нужен кто-то в качестве инструмента, чтобы помогать другим? Ты в той же степени выражаешь эту силу. Каждая собака, каждая свинья, все, ты, я и даже Гитлер, являемся выражением одной и той же силы.