Выходи за меня
Шрифт:
– Она всегда такая вредная? Слушай, ты создавала иное впечатление, когда мы общались по интернету, – отмахнул Дима от малой, подперев щеку ладонью.
– Ты тоже казался приличным парнем, – едко усмехнулась Лена, склонив голову.
В общем, эти двое могли пререкаться, кажется, до бесконечности. Я, наверное, с удовольствием бы понаблюдал за этим со стороны, даже, возможно, с дедом сыграли бы на ставках, предположив, что Лена сделает брата моего, но сейчас было не самое подходящее время.
– По какому поводу вообще сборы? – поскреб братец бровь, лениво
– Женить тебя решили на Соньке все-таки, – не удержалась малая, вот же заноза-то.
И впрямь ее хлебом не корми, дай только съязвить.
Димка икнул, сильнее принялся тереть глаза, нервно сглотнув ком в горле. Мне кажется, он даже побледнел на мгновение, совершенно не понимая, за что на него свалилось такое счастье. Хм, а он вроде еще недавно был «за», чего ж сейчас-то переполошился?!
– Поздравлять тебя раньше времени не будем, – хлопнул дед его по плечу, подыгрывая нам, – но ты уж крепись, наверное.
Димка вскочил со своего места, ринулся к раковине, трясущимися руками кое-как открыл кран с холодной водой и, набрав в ладони немного, умылся, будто это должно было в его голове все расставить по полочкам. Фокус не удался! Мы продолжали сидеть с серьезным выражением лиц, ожидая, когда явится мама. Вероятно, нам влетит за такие шуточки, но атмосферу просто требовалось чем-то разрядить, иначе от нервного напряжение могло закоротить проводку в доме.
– Вы издеваетесь, да? – сжав челюсть, процедил братец, гневно окинув нас взглядом.
Потребовались усилия, чтобы не расхохотаться, глядя, как Димка насупился, будто ему сейчас три года, и он не может дотянуться до столешницы, чтобы взять любимые конфеты.
– Ты же сам заявлял, что не против такого будущего, – пожала плечами Лена, откинувшись на спинку стула, – мы посовещались и решили, что готовы поспособствовать в обретении семейного счастья.
Еще пару минут и Димка бы взорвался, послав нас всех подальше, хлопнул бы дверью и до вечера не выходил из комнаты, но тут вошла мама.
Взгляд ее не сулил ничего хорошего, и мы все разом притихли. Даже дедуля и то прикинулся ветошью, начав с упоением разглядывать картину, что висела на стене. Лена сильнее сжала мою ладонь под столом, впившись ноготочками в кожу. Я испытывал непонятные чувства: тревога, радость, облегчение, хотя еще ничего не было ясно. И кто знает, что будет после ее слов, может, пожалеем, что вообще коснулись этой темы. Правда бывает разной, а если учесть, что я не очень везучим человеком был, то, наверное, стоило приготовиться к худшему. Но что меня в действительности могло напугать? Что мой отец мог оказаться маргиналом? Убийцей, вором? Пожалуй, я бы смог принять истину, может, не сразу, но со временем бы точно смирился. Ведь так хотелось хоть что-то узнать о нем.
Черт возьми, но у меня ведь даже отчество было не отцовское. Если раньше я особого значения этому не придавал, то в последние годы – это вводило в ступор, но на все вопросы мама отказывалась отвечать, заявляя, что сейчас не до этого.
– Мама расскажет об отце, – дернул я Димку за руку, заставляя присесть рядом
Тот совсем растерялся, похоже. Он слегка дернул плечом, обвел нас взором, но все-таки устроился за столом, затаив дыхание.
– О папе? – одними губами произнес брат, обращаясь ко мне. – О нашем, да?
В уголках его глаз выступили слезы, он не мог поверить, что тоже будет удостоен правды. Порой создавалось впечатление, что именно Димке больше всех не хватает отца. Он нуждался в сильном мужском плече, ему требовалась строгость в воспитании и, наверное, будь в наших жизнях настоящий отец многое бы сложилось иначе. Как бы не тянулись к деду в детстве, но понимали, что он играет роль, он всеми силами пытается заменить нам родителя, хотя, возможно, наша вина тоже есть в том, что дед так и не смог построить личное счастье, нянчась с нами.
– Да, – кивнула Лена, и Димка тут же замолк, сосредоточив взгляд на маме.
Та устроилась рядом со мной и, сложив руки на столе домиком, тяжело вздохнула. Ей было нелегко, всем было непросто. Ведь разговор предстоял не о погоде, а столько лет хранить в тайне, чтобы в один момент поведать все… необходима была смелость.
Я смотрел на маму, на то, как пролегла складка между ее бровей, на опущенные уголки губ, как слегка подрагивали ее ресницы, и сердце заходилось в груди. Хотелось, как в детстве прижаться к ее коленям, положив на них голову, свернуться калачиком и сказать, что нет никого дороже. Она, будто услышав мои мысли, взглянула на меня, тихо улыбнувшись, и, начала говорить.
– Матвей, – ее голос дрогнул, словно вот-вот сломается пополам как тростинка.
Я сжал ее ладонь, давая понять, что рядом и что слышу ее. Понимаю и, наверное, приму все слова.
– Сынок, – продолжила мама, – твой папа жив.
Я выдохнул, прикрыв веки, стон сорвался с губ, хотелось закрыть лицо ладонями и дать волю чувствам.
– Где он? – тут же задал вопрос Димка, – где наш папа?
– Дим, – выдохнула мама, замолчав на мгновение, – я сейчас говорю об отце Матвея…
Глава 33. Лена
Люди любят драмы. Порой даже не желая сами того, они их создают.
Кажется, семья Ореховых была из разряда тех, где события в какой-то момент вышли из-под контроля. Все неслось под откос, и это чувствовала не только я, но и Лидия. На парней вообще было больно смотреть, что за мысли блуждали в то мгновение в их головах я даже не могла представить. Но слишком остро ощущала боль Матвея, который, сидя рядом, вздрогнул от слов матери. Его руки затряслись мелкой дрожью, а сам он перестал напоминать живого человека. В его глазах было непонимание, он не знал, как реагировать на правду. С одной стороны, конечно, был рад, что отец жив, но… С другой, получалось, что они с Димкой братья лишь по матери. Удивительно, даже несмотря на это, парни были чертовски похожи. И опять же вслед за одной тайной тянулась и другая, кто отец Димки, где он? И почему это скрывалось от ребят изначально?