Вымысел исключен (записки начальника нелегальной разведки)

Дроздов Юрий Иванович

15. Выражайте зависть Америке, постоянно твердя о недостатках Нью-Йорка по сравнению с другими местами. Например, "Конечно же, в Нью-Йорке не умеют выращивать таких свиней как в Айове". Или: "Нью-йоркский бейсбол - ничто по сравнению с бейсболом в Цинциннати". Или: "Нью-йоркские трущобы и в подметки не годятся трущобам Детройта".

16. Ну и конечно, не выбрасывайте мусор из окна во двор.

Период "холодной войны" был наполнен напряженной работой специальных служб, направленной, с одной стороны, на проникновение в страну противника, а с другой стороны, на разоблачение проникшего агента. Так было и в прежние века, и в период "холодной войны", так будет и впредь, даже если все страны прекратят враждовать друг с другом. Так устроен мир. Каждому хочется знать про соседа

больше, чем тот находит нужным говорить сам. Видимо, Ален Даллес, устанавливая дружеские отношения с партнерами США по блоку НАТО, не зря подчеркнул, что ЦРУ будет обмениваться с ними информацией, ну а ту, которую они захотят от США скрыть, добудет само. Партнеры строго придерживались этого правила: взаимодействовали и следили друг за другом, а если подворачивался удобный случай, то и вербовали сотрудников дружественных спецслужб. Нам неоднократно доводилось наблюдать за такими объятиями и извлекать из этого пользу. Такова жизнь. В одном только спецслужбы стран НАТО обнаруживали абсолютную согласованность- в розыске и проведении мероприятий по пресечению деятельности агентуры и сотрудников советской разведки, включая реализацию данных, полученных от предателей.

...Отток населения из Германской Демократической Республики до возведения Берлинской стены был довольно велик. Естественно, что разведки стран социалистического лагеря не оставили этот канал бегства на Запад без внимания. Естественно также, что и западные спецслужбы разработали систему фильтрации потока беженцев из-за "железного занавеса". Через эту систему фильтрации было пропущено значительное количество лиц, а те из них, кто попадал под опознавательные признаки вероятной агентуры восточных разведок, подвергались глубокому агентурному изучению. И случалось, что в результате такого изучения, при тесном взаимодействии спецслужб ФРГ и США, в их поле зрения попадали и нелегалы нашей разведки, и мы несли потери. Нам не всегда удавалось своевременно получить необходимую информацию и вывести нелегала из-под удара.

Так получилось с "Дугласом" и его сыном "Эрбе", о деле и судьбе которых обстоятельно пишет Джон Баррон в своей книге "Наследник", переведенной и изданной и у нас. Мне довелось знать обоих.

К весне 1972 г. в Центре сложилось мнение, что у "Дугласа" не все в порядке. Чувствовалось непонимание друг друга, неисполнительность, даже раздраженность. Это беспокоило нас, настораживало, мы даже допускали возможный подход к нему со стороны американских спецслужб. Было решено, что с ним надо встретиться и поговорить. Это поручили мне, поскольку я летел в Чили. Встречались мы дважды, в апреле 1972 г. в Кито (Эквадор), и во время этих встреч мне удалось восстановить взаимопонимание между Центром и нашим нелегаломиностранцем. Однако не удалось снять все сомнения, так как в окружении "Дугласа", по его словам, появился новый знакомый, о котором он говорил уклончиво. Я попросил его присмотреться к нему.

Сын "Эрбе" был интересным эрудированным подростком 14лет, и на предложение "Дугласа" ориентироваться и на использование сына в будущем, я ответил, что посмотрим так года через 3-4. Мы расстались друг с другом в надежде на дальнейшее сотрудничество.

Летом 1975-го, когда я готовился к выезду на работу в Нью-Йорк, Центр пригласил "Дугласа" и "Эрбе" на дополнительную подготовку в Москву. После возвращения домой они сообщили, что всех пассажиров корабля, сходивших на берег в Копенгагене, снимал кинокамерой какой-то англичанин. Как выяснилось позднее, это была совместная работа английской разведки и предателя Гордиевского, выдавшего канал переброски разведчиков и нелегалов "Мартыновых" с двумя детьми. Не знаю, удалось ли тогда спецслужбам США, Великобритании и ФРГ идентифицировать "Дугласа" и "Эрбе" и форсировать их разработку или нет, но нам стало ясно, что союзническая скоординированная система поиска советских разведчиков существует и функционирует. Мы начали более тщательную проверку форм и методов своей работы, резко усилили конспирацию, и взялись за поиск вероятного канала утечки информации.

Как бы то ни было, но в дальнейшем мы исходили из того, что "Дуглас" и "Эрбе" могут быть под наблюдением,

и наша резидентура в Нью-Йорке провела ряд проверочных мероприятий, в ходе которых опасения подтвердились: один из заложенных в тайники контейнеров оказался вскрытым. У ФБР терпения и выдержки не хватило, подвело любопытство. Мы насторожились, перенесли встречи и операции с "Дугласом" в третьи страны. Но ФБР очень хотелось захватить кого-нибудь из сотрудников нашей резидентуры в Нью-Йорке. Агенты ФБР даже заставили Дугласа появиться в магазине советской книги "Четыре континента", что на Бродвее. Это уже не шло ни в какие ворота. Там мы его опознали, опознали и других посетителей и сделали окончательный вывод о его действиях под контролем противника. Нам ничего не оставалось, как включиться в игру с ФБР. И опять у ФБР не хватило терпения: они сменили ему в сентябре 1979 г. документы и переселили в другой город. В декабре мы со своей стороны направили "Дугласу" последнюю шифровку, дав знать ему, что нам все известно. Игра была закончена.

В течение 1990-1991 гг. американские спецслужбы неоднократно пытались использовать "Дугласа" для осложнения отношений между разведками СССР и Чехословакии. Они даже направляли его в ЧССР для шантажа оперативных работников. "Дуглас" послушно выполнял их поручения, мешая чешским друзьям работать, но был, не солоно хлебавши, выдворен из страны. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.

Джон Баррон в своей книге многого не договаривает. Это его и ФБР право: раскрывать свои и союзников методы поиска разведчиков и их агентуры не принято ни в одной разведке. Для меня же это была потеря, понести которую пришлось из-за предательства Гордиевского.

Ранней осенью 1979 года, уже в разгар очередной Сессии ООН, я получил телеграмму с указанием вернуться в Москву на свою прежнюю должность, если у меня "нет иного мнения". Иного мнения у меня не было. Накануне отъезда коллектив резидентуры преподнес мне памятный подарок: индейский нож с надписью на чехле "Нью-Йорк. 1975-1979". Неужели все это было?..

Я уже не помню сейчас, кто дал мне листок со стихотворением "Шереметьево", откуда разведчики-нелегалы иногда уходили на задания и куда возвращались. И не знаю, то ли оно написано каким-нибудь поэтом, то ли самим нелегалом, вернувшимся на Родину после выполнения боевого задания.

ШЕРЕМЕТЬЕВО

Где-то в небе возникли высокие звуки,

Будто тихо и нежно кто-то тронул струну.

О великое счастье - после дальней разлуки

Возвратиться обратно в родную страну.

Возвратиться не кем-то, не вчерашним талантом,

Осознавшим ошибки парижской зимой,

Не прощенным за старость седым эмигрантом,

А вернуться с работы. С работы - домой.

Ни дожди, ни метели, ни жаркое пламя

Не сломили, Россия, твои рубежи,

И высокие звезды встают над лесами,

И серебряный месяц в овраге лежит.

В шереметьевской роще - березы, березы.

Молча девочка держит цветок полевой.

Ты прости мне, Россия, невольные слезы,

Просто долго мечталось о встрече с тобой.

26 июля 1972 г.

Ощущение близости Родины, медленное затухание щемящей сердце тоски, боли каждый раз сменялось нарастающим чувством радости, облегчения, чем-то светлым, свежим. Так было каждый раз, когда самолет выбрасывал шасси, подпрыгивал от соприкосновения с бетоном, открывалась дверь кабины и внутрь врывался родной воздух.

ГЛАВА 4. "ПАСЕКА" (КИТАЙ)

После возвращения из Германии, несмотря на положительные результаты в работе, мне не нашлось места в центральном аппарате нелегальной разведки. Для него я был новичком. Хоть и опытным, но новичком, а таких туда брали неохотно. К тому же, тогдашнему руководству были известны мои взгляды на организацию работы и использование нелегалов, что отдельными руководителями воспринималось в 1963 г. с опаской и настороженностью.

Я не стал спорить и был направлен отделом кадров на курсы усовершенствования оперативного состава (УСО). Учеба на курсах, обилие свободного времени давали возможность проверить правильность своих взглядов, ознакомиться со взглядами на организацию и ведение разведывательной деятельности других сотрудников разведки.