Вынужденная игра

Скрытня Радмила

«Ваше высочество»,– подтвердил слова принцессы окрик Марата Гайдаржи. «Ваше Высочество, вот вы где, как хорошо, что я вас наконец нашел, до отъезда в Междуречье всего десять минут, и ваш отец будет крайне недоволен, если поездка задержится»,– скороговоркой произнес граф Гайдаржи. «Да, да уже иду»,– кивнула Стана, плотнее закутываясь в платок и жестом приказывая Феликсу следовать за собой. «Месье Касталанов»,– прохладно приветствовал юношу наконец заметивший его присутствие Марат Гайдаржи. «Феликс мой кавалергард»,– напомнила Марату Стана. «Знаю»,– коротко и все также прохладно ответил граф: «Тем не менее вам всё же не стоит оставаться с ним наедине в укромных уголках парка». И, прежде чем девушка успела оскорбиться, добавил: «Идемте же».

***

Шендолин, Хонорат

В то время как весь королевский двор Донотора уже с раннего утра был охвачен суетой приготовлений к отъезду, главная резиденция Любомирской династии, в силу довольно близкого географического расположения Шендолина по отношению к Междуречью, всё еще пребывала во власти покоя и сновидений.

Впрочем, возможностью подольше подремать перед балом примирения воспользовались далеко не все обитатели Хоноратского дворца. И одновременно с тем, когда из столицы Донотора стремительно отъезжали кареты с царственной семьей и ее многочисленной свитой, у ворот центральной резиденции Любомирских в ожидании экипажа с королевским гербом на дверце замерла закутанная в узорчатый льняной палантин серого цвета принцесса Дарьяна.

По подсчетам Дарьяны карета отмеченная символом династии Любомирских, чей приезд девушка ждала еще со вчерашнего дня и отчаянно боялась пропустить, должна была вот-вот появиться. Минуты тянулись мучительно долго, наконец, за дворцовыми воротами раздался цокот копыт, страж из смотровой башни дал караульному сигнал отомкнуть замки, послышался скрежет отпираемых щеколд и в каретный двор въехал экипаж с королевской эмблемой. Не дожидаясь лакеев, Дарьяна подбежала к карете и, рывком распахнув дверь, хотела было крикнуть «мама», однако в карете оказался лишь сонный гонец, отправленный ею накануне за королевой Дарсалией. «Где Её Величество?»– с трудом сдерживая раздражение спросила принцесса. «В поместье Мелевиль»,– с трудом двигая губами после сладкого сна, отозвался посыльный: «Доктор Берч счел состояние здоровья королевы неудовлетворительным, чтобы ехать на балл».

«Ты же обещал!»– с детской обидой в голосе воскликнула Дарьяна, едва переступив порог трапезного зала. «Доброе утро, Дарьяша»,– невозмутимо приветствовал принцессу отец, чем лишь сильнее разозлил ее. «Ведь я просто предложила, никто не заставлял тебя соглашаться, но ты согласился!»– продолжила упрекать короля Зарвия Дарьяна. «Я догадываюсь, о чем ты, но уверяю, что абсолютно здесь не причем»,– все тем же спокойным тоном ответил девушке отец. «Теперь же, когда вопрос исчерпан, надеюсь, мы можем продолжить завтрак?»– миролюбиво предложил он. «Вопрос не исчерпан!»– запальчиво возразила Дарьяна.

«Может, кто-нибудь скажет из-за чего весь сыр-бор?»– невинно поинтересовалась молчавшая до этого Белолика. «Из-за того, что наша мать в очередной раз пропустит событие исторической значимости, хоть и должна присутствовать на нем в силу своего статуса»,– раздраженно ответила Дарьяна: «Впрочем, когда тебя это волновало». «Если причина этого пропуска такая же как всегда, то твой гнев мне непонятен, уж извини»,– намазывая на ломоть хлеба смородиновый конфитюр, высказалась Белолика. «Да, и вообще тащить больного человека на столь утомительное мероприятие, как бал примирения, на мой взгляд, весьма сомнительное проявление заботы»,– высказалась принцесса Лика. «Она никогда не жаловалась на плохое самочувствие в письмах»,– парировала Дарьяна. «Боюсь, ты иногда забываешь о том, какого рода ее болезнь на самом деле»,– ответила в тон сестре начавшая терять терпение Белолика. «Душевные болезни, знаешь ли, обычно причиняют больше страданий окружающим, чем тем, кто ими непосредственно страдает»,– едко прибавила Лика. «Как…»,– начала было Дарьяна.

«Довольно»,– стукнул рукой по столу отец девушек: «Вы обе и так сказали достаточно того, что обычно не принято обсуждать при посторонних». Последнюю фразу король Зарвий снабдил выразительным взглядом в сторону служанок, дежуривших у стола и то и дело подливающих завтракающим членам семьи кофе. «Желайте, чтобы мы вышли?»– тот час же робко спросила одна из прислужниц. «Приберите здесь всё и можете быть свободны»,– отдал распоряжение прислуге король: «Не думаю, что кто-то захочет продолжать завтрак после столь отвратительной ссоры». «Мои бутерброды и кофе отнесите ко мне»,– тот час скорректировала распоряжение отца Белолика.

«Ты не изменишь решение, да?»– уже абсолютно спокойно спросила у отца Дарьяна. «Еще раз повторю, что не принимал никаких решений в отношении лечения королевы и не собираюсь, поскольку просто не могу этого сделать»,– выделяя голосом каждое слово, произнес король Зарвий. «А твоя сестра уже отлично пояснила почему, так что хватит переливать из пустого в порожнее»,– дал понять о нежелании продолжать беседу король. «Вместо того, чтобы отвлекать меня от государственных дел, лучше займись подготовкой к отъезду»,– с этими словами король ни на кого не глядя вышел из-за стола.

***

Лес Ильсияр 51 километр от Междуречья

Темно-русые всегда взлохмаченные волосы, четко очерченные скулы, широкие темные брови из-под которых добродушно и весело смотрели светло-карие глаза в обрамлении загибающихся вверх ресниц. Несмотря на то, что изображение Ореста было, всего лишь бесцветной гравировкой на внутренней стороне крышки карманных часов, Стана увидела его образ таким же ярким, каким он был в жизни. Был, как он выглядел сейчас, она даже не представляла, поскольку сразу же после возвращения части Ореста в столицу, родители юноши увезли его из госпиталя имени Боно Лейниеце, где лечили всех солдат. «Он в тяжелом состоянии, он может умереть!» Эти слова Феликса, в гневе брошенные ей в день, когда Ростя вернулся с передовой, были единственной информацией, которой располагала девушка. Чуть позже ей всё-таки удалось выяснить у Феликса: Орест в лечебнице Йозефа Дымшица. Однако, несмотря на то, что лечат его колдуны, из-за ограничений, наложенных на магию, на поправку юноша не идет, а единственным шансом на выздоровление для него могло бы стать вмешательство Варды – одной из самых сильных ведьм, среди сосланных в Междуречье.

«Ваше высочество, ваш шатер поставлен»,– сообщила Стане фрейлина, заставив принцессу вздрогнуть от неожиданности и выронить часы. «Отлично»,– стараясь скрыть в голосе раздражение от прихода придворной и одновременно ища глазами на траве свою главную драгоценность, ответила принцесса Анастосия. Но, заметив, что фрейлина по-прежнему стоит рядом, а также, вспомнив, что положение входящей в непосредственное сопровождение не позволяет девушке приступить к отдыху в шатре без своей госпожи, добавила: «Я скоро приду, а ты пока сходи, узнай, скоро ли подадут обед». «Как прикажите, Ваше Высочество»,– присев в глубоком реверансе, чтобы скрыть облегчение от отсутствия необходимости мерзнуть, произнесла придворная.

Вопреки опасениям принцессы настаивать на сопровождении до шатра фрейлина не стала, а, зябко кутаясь в плащ, поспешила к горящему в отдалении костру. Усмехнувшись безответственности придворной, Стана вновь принялась искать часы, на этот раз не только осматривая, но и обшаривая землю, куда могла упасть ценность, но единственным, что она обнаружила, было похожее на нору небольшое углубление в корнях дерева, под ветвями которого она совсем недавно придавалась воспоминаниям и укрывалась от дождя. С минуту поколебавшись и придя к выводу: больше подарку Ореста быть негде, принцесса сунула руку в межкорневое отверстие. Однако вместо гравированного металлического корпуса пальцы девушки наткнулись на что-то мягкое и теплое, ткнувшее ее чем-то острым в ответ. В страхе выдернув руку, девушка резко отпрянула в сторону и, неловко поскользнувшись на мокрой листве, со вскриком упала. Ногу пронзила резкая боль, такая острая, что девушка невольно вновь закричала, на этот раз уже в полный голос. «Принцесса, принцесса, с вами всё хорошо?»– услышала девушка крик бегущего к ней слуги, но потеряла сознание раньше, чем успела ответить.