Вынужденное признание
Шрифт:
А утром Матвей Иванович принял решение.
16
На следующий день, в два часа пополудни, Кожухов сидел в небольшом уютном кабинете, обшитом красным деревом, и, положив руку на коричневый деревянный стол, нервно барабанил по крышке бледными худощавыми пальцами.
— Матвей Иванович, — обратился к нему молодой мужчина в штатском костюме, но с манерами и лицом боевого офицера, — вы хорошо
Матвей Иванович кивнул:
— Да. Простите, я просто задумался.
— Хотите воды?
— Да, пожалуй… Вода бы сейчас не помешала.
Мужчина протянул руку, взял с подоконника пузатый графин и наполнил водой белый пластиковый стаканчик, стоявший на черном железном подносе. Затем протянул стаканчик Кожухову.
— Спасибо, — поблагодарил тот и, запрокинув голову, в несколько судорожных глотков опустошил стаканчик.
— Посидите пять минут, — сказал мужчина, когда Матвей Иванович немного успокоился. — Сейчас к вам придут.
— Хорошо.
Мужчина поднялся из-за стола и направился к двери. Через пару секунд Кожухов остался в кабинете один.
Мучительное ожидание длилось не меньше пяти минут. После чего обитая деревом дверь открылась, и в кабинет стремительной походкой вошел высокий седовласый мужчина в строгом черном костюме. Кожухов узнал его. Это был директор ФСБ Николай Александрович Пантелеев.
Пантелеев прошел к столу и сел в кресло, прямо напротив Кожухова. Его карие, окруженные густою сеткой морщин глаза смотрели внимательно и устало.
— Кажется, мы с вами уже встречались? — спросил Пантелеев.
— Да, — ответил Кожухов. — Было пару раз.
— Три раза, — сказал Пантелеев. — И до сих пор встречи с вами не приносили мне ничего хорошего. Знаете, статьи в вашей газете способны нарушить сон даже самого здорового человека. Впрочем, у меня к вам претензий нет. Вы по крайней мере всегда старались писать правду. Даже когда ошибались.
— От ошибок никто не застрахован, — промямлил Матвей Иванович. — Мы работаем с разными источниками информации, и не все из них оказываются верными.
— В этом мы с вами сходимся, — миролюбиво сказал Пантелеев. — Ну да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Не будем об этом. Насколько я понимаю, сейчас вы пришли к нам по другому вопросу.
— Совершенно верно. Но… Честно говоря, я не думал, что встречусь с вами сегодня, поэтому плохо подготовился к беседе.
— Не стоит так напрягаться, Матвей Иванович. Просто нам с вами повезло — я был в кабинете по соседству. Итак… Насколько я понял, речь у нас с вами пойдет о премьере Лобанове и о компрометирующих Президента документах? Мне правильно доложили?
Матвей Иванович кивнул:
— Абсолютно. — Голос его звучал вяло и безжизненно. — А также о магнитофонных записях, которые я… успел сделать.
— Записи? — Глаза Пантелеева блеснули. — Хм. Это интересно. Говорите, я вас слушаю.
И Матвей Иванович заговорил. Говорил он медленно, с расстановками, часто переводя дух и собираясь с мыслями. Пантелеев его не торопил и не перебивал. Его смуглое морщинистое лицо не выражало ничего. Глаза смотрели спокойно, без любопытства и возбуждения, словно все, что он услышал от Матвея Ивановича, было давным-давно ему известно, причем в самых мельчайших подробностях.
— Компромат предполагается обнародовать перед самыми выборами. Чтобы у Президента не было времени оправдаться и разобраться. Информация появится одновременно в бумажных и в электронных изданиях. Газеты, журналы, телевидение, радио — все будут трубить о нечистоплотности Президента.
— Для этого Лобанову и понадобилось объединять «Российские известия» с «МТВ-плюс» в один концерн? — поинтересовался Пантелеев.
— Да. Именно для этого. Лобанов пытается собрать все силы для одного решительного удара. На второй у него не будет времени.
— Это точно, — кивнул Пантелеев. — Что ж… Вы правильно сделали, что обратились к нам. Я сегодня же доложу обо всем Президенту. Кассеты с записями разговоров у вас при себе?
— Не то чтобы при себе, но… — Матвей Иванович сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда маленькую кассету. Отер рукавом потный лоб и протянул кассету директору ФСБ.
— Вот, — сказал Матвей Иванович. — Прослушайте и убедитесь, что я сказал вам правду.
— Здесь все? — приподнял седые брови Пантелеев.
Матвей Иванович отрицательно покачал головой:
— Нет. Но этого хватит, чтобы вы мне поверили.
Пантелеев взял кассету и положил ее в карман.
— Хорошо, — сказал он. — А где остальное?
— В надежном месте. Я не могу позволить себе таскать кассеты с собой.
— Почему?
Матвей Иванович слабо улыбнулся.
— Улица полна неожиданностей, — сказал он. — А я не люблю неприятных сюрпризов.
— Ладно. — Пантелеев машинальным движением коснулся кармана, в котором лежала кассета, словно хотел убедиться, на месте ли она. — Вы могли бы посидеть здесь еще минут пятнадцать? — спросил он.
— Да ради Бога. — Матвей Иванович вновь промокнул лоб платком. — Только… если позволите, я налью себе воды. У вас ужасно душно.
— Разве? — Пантелеев пожал широкими плечами. — Что ж, вам виднее. Конечно, наливайте. Я скоро вернусь.
Он встал из-за стола и направился к двери.
— Не боитесь, что я что-нибудь украду? — спросил ему вслед Матвей Иванович.
— Нет, — не оборачиваясь, ответил директор ФСБ, — все ящики на замке.