Выпьем, господин посол
Шрифт:
– Ну спасибо, Индеец, что сразу выложил, — саркастически произнес я. Потом меня разобрало зло. — Нам ни к чему стычки с людьми с равнины, забравшимися сюда по ошибке. Посоветуй им всем успокоиться. Я мигом.
– А если чужак не из нашего клана?
– Скажи им, что я считаю его примкнувшим, пока сам не нагряну и не разберусь. Понял?
– Понял, — буркнул он. — Давай поживее. Трубка умолкла.
Бильярдная Сэма находилась на главной улице, как раз напротив банка, что я всегда расценивал как аллегорию божественной
Воспоминания ударили меня, как кувалда.
У стены справа стояла дюжина тяжелых дубовых кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками, как у царских тронов. Древесина потемнела почти до черноты и истерлась от полувековой эксплуатации. Кресла были скованы одной цепью, да еще привинчены к полу, чтобы никто не превратил их в оружие для выяснения отношений. От обивки несло прокисшим пивом, самогоном и мебельным лаком.
Пол густо покрывали розовые опилки. У ножек двух бильярдных столов, громоздившихся в центре помещения, их слой достигал толщины двух дюймов. Столы были исцарапаны, кожаные чехлы луз потрескались, зеленое сукно залоснилось. В бильярд играли при свете двух люстр с абажурами и двух огромных ламп.
Стойка бара была главной гордостью и отрадой Сэма. Тридцать футов сплошной древесины выглядели так, словно здесь обошлись одним-единственным бревном. Бронзовая подножка у основания была неизменно надраена до блеска. Стена позади стойки представляла собой огромное зеркало, отражавшее горлышки полупустых бутылок.
За стойкой располагался Чак. Он работал у Сэма барменом, сколько я себя помнил, но старше не становился. Сейчас он держал в руках дубинку, сверкающую, словно его собственная лысина, и поглядывал в дальний угол. На его физиономии была запечатлена скука. Глянув мельком на меня, он указал подбородком на компанию в углу.
Там я увидел Индейца, сидевшего за столиком, с бутылкой пива в руке и улыбочкой на физиономии. При виде меня он перестал скалиться и напустил на себя серьезность.
Посол Мэйн противостоял пьяной троице, состоявшей из двух мужчин и женщины. Откинув капюшон, он готовился к прыжку. Приглядевшись, я увидел, как он выпускает и снова втягивает когти.
В правой руке у пьяной женщины был нож с выкидным лезвием. Она перебросила свое оружие в левую руку и сделала выпад. Мэйн отразил удар, небрежно отшвырнул выбитый у противницы нож и толкнул ее в плечо. Пьянчужка покачнулась, отлетела в сторону, однако устояла на ногах. Ее упрямый взгляд упал на бутылку с длинным горлышком, к которой присосался Индеец. Тот предусмотрительно отъехал от женщины вместе со стулом.
– Брось, Голубка. — Индеец спрятал бутылку за спину. — В этом баре не бьют бутылки. Ты же знаешь правила Сэма. К тому же я еще не допил…
– Это что еще такое? — гаркнул я, как сержант на плацу.
Все замерли. Я позаимствовал у Чака дубинку и, постукивая ею по ладони, двинулся по направлению к дерущимся. Индеец резво вскочил
Голубка и двое пьянчуг глядели на меня исподлобья и молчали. Мэйн выпрямился, но тоже ничего не сказал.
– Чак! — крикнул я, выразительно глядя на Голубку. — Мои друзья хотят пива.
Трижды угостив Голубку и ее дружков пивом, я сумел усадить их за столик. Еще один круг, в который входило также пиво для меня и Индейца и мятный ликер для Мэйна, — и все мы превратились в закадычных друзей.
– Мы не знали, что он с тобой, Тони, — объяснила Голубка. В нее попадала только половина пива из бутылки, так как остальное доставалось подбородку и шее. Она утерла рот рукавом. Я жестом велел Чаку принести еще. — Просто мы подумали, что он не похож на члена клана, а раз так — то что ему здесь делать?
– Правильно: нельзя терять бдительность. — Сказал я ей умиротворяюще. — Тут нужен глаз да глаз: вдруг забредут чужаки с равнины? Он действительно не принадлежит к моему клану. Но он с нами в союзе.
– Раз так, другое дело. — Голубка пьяно покивала. — Раз он тебе годится, то и для нас хорош.
– Очень тебе благодарен, Голубка. Более того, я тронут. Скажу Чаку, чтобы он еще попоил вас пивком. — Встав, я сделал знак Мэйну и Индейцу. — Только сегодня, конечно. Но сегодня пейте, сколько влезет.
Под благодарные возгласы Голубки и ее дружков мы переместились в отдельный кабинет. Я уселся в кресло, обтянутое зеленой искусственной кожей. Мэйн занял гостевой стул с высокой деревянной спинкой и грязно-белой обивкой, Индеец остался стоять.
– Индеец! Расскажи всем, что Мэйн, — я указал на инопланетянина, — находится в союзе с нашим кланом. Новых инцидентов я не потерплю. Один раз — это случайность, которую я еще могу понять. Но если подобное повторится, я расценю это как покушение на честь клана. Понял?
– Понятно, Тони. Будь спокоен, я расскажу. Он с тобой в союзе, и ты не желаешь, чтобы его беспокоили. Я кивнул.
– Здесь он должен находиться под защитой, — продолжил я. —
Этим займешься ты.
Индеец понуро уставился на свою недопитую бутылку. На его физиономии появилось едва ли не пристыженное выражение.
– Наверное, я для этого не самый подходящий человек, Тони… Я уже не тот, что был, — проговорил он, запинаясь.
– Это не просьба, Индеец. Я довел до тебя задачу. А сейчас перекуси и выспись. Возьми у Чака еды и кофе и ступай домой. Вид у тебя — хуже не придумаешь.
Он уже стоял у двери. Я спохватился.
– Сегодня ты был молодцом, Индеец. Совсем как в прежние времена.
– Ну да? — Он просиял.
– Точно.
Он расплылся в улыбке и захлопнул за собой дверь. Я повернулся к Мэйну.
– Господи, от вас одни неприятности!
– Я тоже рад снова с вами встретиться, — отозвался он низким лязгающим голосом.
Я вздохнул и покачал толовой.
– Что вы тут делаете, господин посол?
– Ищу защиты. Меня попытались убить.
Я едва не расхохотался, вспомнив Голубку, но тут же сообразил, что он не шутит.