Выплата
Шрифт:
На лице Мишани отображаются сомнения. Оно понятно, у нас тут не санаторий «Прощай, молодость», а спецбаза, все должно идти четко по утвержденному руководством графику… С другой стороны, какой мужчина не поймет бойца Романова?
Мишаня на парня смотрит строго, но скорее для порядка:
— Один раз, в виде исключения! Еще раз пропустишь треньку, или хоть на пять минут опоздаешь — тут же докладная уйдет командиру. А так… пусть хоть Саня сперва посмотрит, каков японец в работе.
— Спасибо, братцы, выручили! — ликует Романов.
Переходим
Мишаня возится с пультом, Романов уверенно залезает внутрь. Пытаюсь запомнить его движения, чтобы самому не слишком долго позориться. Ноги здесь, руки сюда, спиной туда, значит… И как все это должно работать?
Включается негромкая ритмичная музыка, и боец начинает движение; запоминаю, что к чему. Сперва он выглядит почти расслабленным, но потом лицо краснеет, вены вздуваются, футболка пропитывается потом. Если этому молодому здоровяку так несладко, каково придется мне? Ничего, тяжело в учении — легко в бою. Хотелось бы так думать по крайней мере. Ладно, идея вроде понятна, пойду пока на беговую дорожку…
Уже в дверях слышу резкий высокий звук. Музыка обрывается. Оборачиваюсь. Романов наполовину выпал из полусферы, шея вывернута под неестественным углом. Мишаня орет что-то в телефон. Я в один прыжок подскакиваю к тренажеру, вытаскиваю парня, опускаю на пол. Так, что там в алгоритме первой помощи? Давлю на середину грудины, еще раз, и еще… важен ритм! Сосредотачиваюсь на ритме.
Останавливает меня неестественно ровный голос Мишани:
— Не нужно. Оставь его. Боец Романов мертв.
Меня вводят в кабинет Юрия Сергеевича. К моему удивлению, он там один. Конвойный закрывает дверь с внешней стороны.
Спрашиваю старого фээсбэшника:
— Что, вы сами будете меня допрашивать?
Даже не поздоровался со старшим по возрасту и званию. Но вроде бы ситуация позволяет обойтись без расшаркиваний. Два часа меня без всяких объяснений продержали в одиночной камере — надо сказать, довольно комфортной. Чего тут только нет, на этой базе… и пыточный каземат наверняка сыщется, если как следует поискать. Честно говоря, ожидал, что туда меня и отведут. Ну или где-то допросят в любом случае.
Юрий Сергеевич устало машет рукой:
— Полно, Саша, успокойся уже. Тут что, ментовка, чтобы протоколы писать? Все есть на камерах, каждый твой шаг. Добавить что-то имеешь к тому, что я видел?
— Да чего тут добавишь…
— Заметил что-то подозрительное? Конфликтовал с кем-нибудь?
Дважды отрицательно качаю головой.
— Ну и всё. Какой еще тебе допрос…
— А вам что удалось выяснить?
Наглый вопрос, конечно, но это же на мою жизнь покушение было. Моя была очередь заниматься на том тренажере, будь он неладен.
— Что тренер не при делах, — Юрий Сергеевич отвечает так, словно я имел право
И это все следствие? Они покушение на мою жизнь расследуют или кражу покрышек из гаража? Буркаю:
— Это он так говорит.
— Саша, ты в стрессе, конечно, но не зарывайся, — в голосе Юрия Сергеевича прорезаются ледяные нотки. — Мы тут не пальцем деланные, знаешь ли. Есть у нас методики проведения допроса. Думаешь, у тебя одного во всей стране был Дар задавать вопросы особенным способом? Тренер действительно ничего не знал.
— А кто тогда знал?
Вместо ответа Юрий Сергеевич достает из шкафа бутылку и разливает напиток в чайные чашечки. Коньяк. Пьем, не чокаясь. Судя по обилию лейблов, бухло самое элитное, но сейчас оттенков вкуса и аромата я не различаю.
А что там Ветер говорил, будто алкоголь на базе под запретом? Похоже, для кого как. Далеко не все он, видать, знает про эту базу, наш Ветер.
Или это я не все знаю про своего командира. Это же он направил меня на новый японский тренажер.
— Тренажер был перепрограммирован удаленно, — сообщает Юрий Сергеевич. — И так, что никаких следов не осталось. Руками на нем ничего не меняли, так что камеры не помогут.
— Получается, в тренажере была запрограммирована функция перелома шеи?..
— Ее там, естественно, не было. Производитель клянется, что ничего подобного в конструкцию не закладывалось. Код управления тренажером взломали и переписали, добавив непредусмотренную комбинацию компонентов. Причем били конкретно по тебе, Саша. Сбой был назначен на временной интервал, когда по плану заниматься должен был только ты.
Допиваю из чашки коньяк.
— Кто мог… то есть имел возможность поменять код?
— Никто. Однако кто-то это проделал.
— Работа одаренного хакера?
— Все может быть. Однако этот хакер находился здесь, на базе. Он вошел через внутреннюю сеть. Кому ты мог перейти дорогу, Саша?
Что-то меня мутит, и вряд ли от коньяка. Руки, ноги, голос — как не свои.
— Да н-не знаю… Разве что… Кукловоду. Выходит, он… она, оно, они… здесь, на базе Штаба?
Юрий Сергеевич добродушно усмехается, и сейчас его маска славного дяди выглядит ненатуральной как никогда:
— Ну это ты хватил через край, Саша. Наличия под боком вражеской агентуры никогда, конечно, нельзя исключать… И все-таки есть много причин, по которым человека могут пытаться устранить.
— Так ведь не просто какого-то человека… сам-то я — рядовой гражданин, это ясно-понятно… Но все-таки я — единственный, кто может сдержать сверходаренных при следующем Прорыве.
— Не единственный.
— Олег… он не готов. Или вы нашли еще свободных от Дара?
— Так, хватит, — Юрий Сергеевич перестал наконец скрывать раздражение. — Скидку на стресс я тебе сделал, Саша, а ты совсем берега попутал. Многовато вопросов задаешь.