Выплата
Шрифт:
— Я хочу сообщить о похищении людей. Нас двое, я и женщина. Нас обоих обманом выманили из дома и похитили в июле двадцать девятого года. Нам срочно нужна помощь.
— Где вы находитесь? — спрашивает оператор.
Мужчина игнорирует вопрос, более того, говорит с оператором одновременно:
— Женщина сильно истощена, у нее двустороннее воспаление легких. Срочно требуются курсы антибиотиков и нутриентов. Подготовьте реанимобиль… и еще труповозку. Для… другого человека. Я его убил. Это была случайность. Возможно, самооборона.
— Назовите вашу фамилию! — пытается вклиниться оператор, но мужчина не реагирует.
При первом прослушивании у меня
— Я не знаю, где мы находимся. Вы должны отследить, откуда я звоню. Примерно в десяти километрах отсюда есть заброшенная военная база с бункером. Там нас удерживали против нашей воли. Я возвращаюсь туда.
В речи мужчины возникла пауза. Оператор снова спросил его фамилию — и опять это не дало никакого эффекта.
— Повторяю: заброшенная военная база примерно в десяти километрах от места, откуда я звоню… может, меньше, я шел без компаса и мог заплутать. Мы нуждаемся в помощи. Спасите нас.
Разговор обрывается. Сперва мне показалось, что кто-то просто проиграл запись в микрофон телефонной трубки, но потом я прочел следующий пункт сводки — обстоятельства, при которых был сделан этот звонок.
В полузаброшенной деревне Кимжа осталось около десятка жителей, все, как один, пенсионеры. Одной из бабулек, вопреки всем уговорам отказывающейся покидать дом своих предков, обеспеченные правнуки подарили спутниковый телефон — обычная сота в этой глуши не ловит.
Мужчину, вышедшего из леса, видели шестеро обителей Кимжи. Хотя в силу возраста они все они оказались подслеповаты и не слишком-то внимательны, по их показаниям удалось установить следующее. Мужчина на вид лет сорока, с длинными спутанными волосами и неряшливой бородой, высокий, худощавый. Одет в новую и почти чистую одежду серого цвета. При ходьбе опирался на палку, явно подобранную по дороге. Первым делом он подошел к колодцу, набрал воды и напился прямо из ведра. Потом обратился к старушке, вышедшей посмотреть на пришельца, и произнес фразу, которую с незначительными вариациями повторил потом несколько раз:
— Где здесь телефон? Мне необходимо срочно позвонить.
Вопросы пришелец не просто игнорировал — словно бы не слышал их, только почти теми же словами снова и снова просил телефон. Угрозы местные жители в нем не почувствовали — он выглядел слабым, на палку опирался тяжело, словно едва стоял на ногах. Поняв, что ничего путного таинственный гость не расскажет, сельчане проводили его к обладательнице телефона, с которого он и совершил единственный звонок. Сердобольная старушка предложила путнику передохнуть — жестами, когда поняла, что он глух, как пробка. Приглашение пришелец не принял, хотя протянутые ему пирожки с вязигой взял, и ушел туда, откуда пришел. Сельчане отметили, что странный человек не пытался ни угрожать им, ни взять что-либо без спросу.
Ага, а вот комментарий дефектолога: голос звонившего принадлежит глухому человеку, причем не слабослышащему от рождения, а потерявшему слух относительно недавно — вероятно, в результате острого заболевания или травмы. Ох, ё, что же это за травма такая должна быть?
Так что же, выходит, мужик вдвоем с некой женщиной провел почти год в заброшенном бункере? Поражает, что после всего, что с ним случилось, мужик на удивление адекватен, нормален даже. Он дошел до людей, разыскал телефон, сообщил, как смог, свое местонахождение, не обидел беззащитных стариков, проявил заботу о женщине… Правда, убил кого-то. Но, может, на то были веские причины? Если бы меня год держали взаперти, я бы тоже хотел
Что если методика Кукловода наконец дала сбой? Этот мужчина не похож на психа, одержимого жаждой разрушения. Может, у него и сверхдара-то нет. А вот рассказать он и неизвестная женщина смогут многое… Вдруг мы наконец-то близки к разгадке?! Или это какая-то ловушка…
Пропускаю долгую и печальную историю о том, как информация из звонка гуляла по инстанциям, пока кто-то не сообразил, что есть же особая служба, интересующаяся людьми, которых похитили и долгое время держали в заключении без видимых мотивов… Так, следующая сводка интереснее. Недалеко от Кимжи действительно располагается военная база, заброшенная еще в семидесятые годы прошлого века. Лет тридцать назад туда возили туристов посмотреть бункер, но потом кто-то покалечился, лазая по ржавым лестницам, и эту лавочку прикрыли. Автомобильная дорога к базе давным-давно заросла, ближайшая едва проезжая грунтовка проходит в трех километрах от нее. Там был обнаружен автомобиль УАЗ, принадлежащий некоему гражданину Рыбакову 2001 года рождения.
Биография этого Рыбакова как две капли воды похожа на биографию Ибрагимова, который привез предыдущую пару сверходаренных к АЭС: наркотики, азартные игры и огромные долги, погашенные вскоре после Одарения, как по мановению волшебной палочки. Переехал Рыбаков, правда, не в собственный дом, а в городскую квартиру в ближайшем к Кимже районном центре. Машина закрыта, самого Рыбакова в ней нет…
О, таинственный глухой странник опознан по базе голосов пропавших людей. Игорь Прокопчук, тридцать шесть лет, женат, двое детей… Работал хирургом в больнице номер… не важно. Ушел с работы, а домой не пришел в июле 2029, поиск по системе распознавания лиц результата не дал. В криминальную деятельность не вовлечен, характеризуется со всех сторон положительно, научные работы, поощрения… Даже странно, что при таких вводных так и оставался рядовым хирургом… хотя, быть может, именно поэтому — слишком положительных нигде не любят. Дар — телекинез.
Ох, ё… Кукловод оба раза подбирал пары таким образом, чтобы Дары дополняли друг друга, работали на атаку и на защиту. В Карьерном в паре к телекинетику был псионик. Это пострашнее, чем просто непробиваемый щит… Хоть АЭС и прочих стратегических объектов там нет поблизости — и то хлеб.
Один из сопровождающих отрывает меня от ленты новостей:
— Полчаса до снижения. Пора одеваться, а то в вертолете тесно будет.
Оказывается, на борту есть полный комплект снаряжения — даже не такой же, как тот, в котором я тренировался, а попросту тот самый. Вот она, боеготовность… Натягиваю знакомые вещи — термобелье, тактический комбинезон, высокие ботинки, бронежилет, шлем. Пальцы сами подгоняют затяжки именно так, как мне идеально удобно. Свои гражданские вещи упаковываю в специальную сумку — все предусмотрено. Оружие тоже здесь — УЗИ и кобура с пистолетом. Проверяю снаряжение: нож, фонарь, аптечку, спички, воду во фляжке. Все на месте, в рабочем состоянии. Это, конечно, придает уверенности.
Едва я заканчиваю, поступает видеозвонок. Ветер.
— Саня, как самочувствие? К бою готов?
— Готов, товарищ командир.
— Это хорошо. Вот только сегодня наш бой в том, чтобы до боя не дошло, если это возможно. Понимаешь меня?
— Может, и понимаю, но лучше объясни.
Ветер говорит так спокойно и деловито, словно речь идет не о Прорыве, от которого мы не знаем, чего ожидать, а об очередной плановой тренировке на знакомой до последней перекладины полосе препятствий.