Выпуск 1. Том 5
Шрифт:
– Что – разве? – спросил Корриган. – У полиции свои соображения?
– У него была записка, которую убийца не нашел. Записка оказалась в ботинке.
Корриган свистнул:
– Какая-то шпионская история.
Лежен улыбнулся:
– Все гораздо проще. В кармане была дыра. Сержант Пайн разговаривал с экономкой священника. Похоже, весьма неряшливая особа. Не следила за его одеждой, не чинила вовремя. Она подтвердила, что у отца Гормана была привычка засовывать бумаги и письма в башмак – чтобы они не провалились через дыры в карманах.
– А убийца об этом не знал?
– Ему такое и в голову
– А что в записке?
Лежен открыл ящик стола и вытащил смятую бумажку.
– Просто несколько фамилий, – сказал он.
Корриган с любопытством стал читать:
Ормерод
Сэндфорд
Паркинсон
Хескет-Дюбуа
Шоу
Хармондсуорт
Такертон
Корриган?
Делафонтейн?
Он удивленно поднял брови:
– Я тоже в этом списке!
– Вам эти фамилии что-нибудь говорят? – спросил инспектор.
– Ни одной не знаю.
– И никогда не встречали отца Гормана?
– Нет.
– Значит, особой помощи от вас ждать не приходится.
– Какие-либо догадки насчет списка имеются?
Лежен уклонился от прямого ответа:
– Соседский мальчишка пришел к отцу Горману около семи вечера. Сказал, что одна женщина при смерти и просит позвать священника. Отец Горман отправился вместе с мальчиком.
– Куда? Вам известно?
– Известно. Понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить. Бенталл-стрит, дом двадцать три. Дом принадлежит некоей миссис Коппинз. Больную звали миссис Дэвис. Священник пришел туда в четверть восьмого и пробыл около получаса. Миссис Дэвис умерла как раз перед приездом кареты «Скорой помощи» – больную хотели отправить в лечебницу.
– Понятно.
– Дальше следы отца Гормана привели в маленькое захудалое кафе. Заведение вполне приличное, ничего предосудительного за ним не числится, кормят скверно, посетителей всегда мало. Отец Горман заказал чашку кофе. Потом, видно, поискал в карманах, не нашел того, что нужно, и попросил у хозяина – его зовут Тони – листок бумаги. Вот он, этот листок. – Инспектор указал на смятую записку.
– И дальше?
– Когда хозяин подал кофе, священник уже что-то писал. Он очень скоро ушел, к кофе почти не притронулся, и за это я его не виню, а записку положил в ботинок.
– Кто еще был в кафе?
– Трое парней, с виду стиляги, появились после него и заняли один столик, и еще какой-то пожилой человек – он уселся за стол в углу, так ничего и не заказал и скоро ушел.
– Пошел следом за священником?
– Возможно. Хозяин не видел, как он уходил. Описал его как ничем не примечательную личность. Почтенный с виду. Ничего особенного во внешности. Среднего роста, пальто то ли синее, то ли коричневое. Волосы ни темные, ни светлые. Может, не имеет к этому делу никакого отношения. Трудно сказать. Он еще не являлся к нам сообщить, что видел священника в кафе, – мы просили всех, кто видел отца Гормана от без четверти восемь до четверти девятого, сообщить. Пока пришли только двое: женщина и владелец аптеки неподалеку отсюда. Сейчас я их допрошу. Тело нашли в четверть девятого два мальчугана. На Уэст-стрит – знаете, где это? Закоулок, тупик, по одну сторону проходит железная дорога. Остальное вам известно.
Корриган кивнул и похлопал рукой по бумажке:
– Что вы об этом думаете?
– По-моему, важная улика.
– Умирающая рассказала ему что-то, и он поскорее записал названные фамилии. Боялся забыть? Тут только один вопрос: стал бы он записывать, если бы его связывала тайна исповеди?
– Их необязательно назвали с условием сохранить тайну, – заметил Лежен. – Может, эти фамилии имеют отношение к какому-то шантажу.
– Вы так думаете?
– Я пока ничего не думаю. Всего лишь рабочая гипотеза. Допустим, этих людей шантажировали. Покойная либо знала о шантаже, либо сама в нем участвовала. Ее мучило раскаяние, она призналась во всем, хотела, чтобы дело уладили. Отец Горман взял на себя эту ответственность.
– И дальше?
– Все остальное – догадки, – сказал Лежен. – Кто-то, скажем, получал от этого доходы и не хотел их терять. Он узнаёт: миссис Дэвис при смерти и послала за священником. И так далее.
– Интересно, – проговорил Корриган, рассматривая бумажку, – почему здесь вопросительный знак у двух последних фамилий?
– Отец Горман мог сомневаться, правильно ли он их запомнил.
– Конечно, могло быть «Маллиган» вместо «Корриган», – сказал доктор с усмешкой. – Очень вероятно. Но уж «Делафонтейн» не спутаешь ни с чем. Странно, ни одного адреса...
Он снова перечитал фамилии.
– Паркинсонов полно. Фамилия Сэндфорд тоже встречается сплошь и рядом. Хескет-Дюбуа – язык сломаешь. Нечасто услышишь. – Неожиданно он перегнулся через стол и взял телефонную книгу. – Посмотрим. Хескет, миссис А... Джон и К°, водопроводчики... Сэр Айсидор. Ага! Вот оно! Хескет-Дюбуа, леди, Элсмер-сквер, 49. А не позвонить ли ей сейчас?
– И что мы ей скажем?
– Вдохновение выручит, – беззаботно отвечал доктор Корриган.
– Звоните, – решил Лежен.
– Что? – удивленно воззрился на него Корриган.
– Я сказал, звоните, – ласково промолвил Лежен. – Почему вы так удивились? – Он сам взял трубку: – Город, – и взглянул на Корригана: – Говорите номер.
– Гросвенор, 64578.
Лежен повторил номер в трубку и передал ее Корригану.
– Развлекайтесь, – сказал он.
Слегка растерявшись, Корриган смотрел на инспектора. В трубке долгое время раздавались гудки и никто не отвечал. Наконец послышался одышливый женский голос:
– Гросвенор, 64578.
– Это особняк леди Хескет-Дюбуа?
– Э... э... да... то есть... я хочу сказать...
Доктор Корриган не стал особенно вслушиваться в невнятные звуки.
– Можно попросить ее к телефону?
– Нельзя. Леди Хескет-Дюбуа умерла в апреле.
Обескураженный, доктор Корриган повесил трубку, не ответив на вопрос: «А кто говорит?»
Он холодно взглянул на инспектора Лежена:
– Вот почему вы с такой легкостью разрешили мне туда позвонить?
Лежен хитро улыбнулся.