Выпуск 1. Том 5
Шрифт:
– Что же, если не можешь бродить по свету, пусть весь свет приходит к тебе. – В словах Винаблза послышалась горечь. Он взглянул мельком на свои парализованные ноги. – Чего только нет в этом мире земном [77] , – процитировал он. – Мне хочется столько знать и видеть! Это мой недостаток, наверное. Признаюсь, кое-что я в жизни успел. И даже сейчас нахожу для себя утешение.
– А почему именно здесь? – неожиданно спросила миссис Оливер.
Гости испытывали некоторую неловкость, обычную, когда в легкой беседе речь коснется чьей-то личной трагедии. Одна миссис Оливер выглядела безмятежно. Она задала вопрос, потому что хотела знать. Ее откровенное любопытство восстановило непринужденную атмосферу.
77
Строчка из стихотворения Р.Л. Стивенсона «Счастливая мысль».
Винаблз вопросительно взглянул на писательницу.
– Я хочу сказать, – продолжала миссис Оливер, – почему вы поселились здесь, в этой местности, оторванной от всего света? У вас здесь есть друзья?
– Нет. Я выбрал эти места, если уж вам интересно, потому что здесь не живет никто из моих друзей, – ответил он с легкой иронической усмешкой.
«Интересно, насколько глубоко он переживает свою трагедию? – подумал я. – Он утратил возможность беспрепятственно ездить по свету, изучать мир. Быть может, в душе у него глубокая рана? Или же он, сумев приспособиться к изменившимся обстоятельствам, обрел тот покой, в котором проявляется истинное величие духа?»
Винаблз, словно угадав мои мысли, произнес:
– В своей статье вы подвергаете сомнению смысл понятия «величие». Вы сравниваете толкования этого понятия на Востоке и на Западе. А что мы сейчас в Англии подразумеваем под словами «выдающийся человек»?
– Разумеется, высокие помыслы и, безусловно, моральную силу, – ответил я.
У него заблестели глаза.
– Разве не бывает скверных людей, которых можно назвать великими? – спросил он.
– Конечно, бывают такие люди! – воскликнула Роуда. – Наполеон, Гитлер и много других. Все они были великими.
– Лишь потому, что оставили о себе неизгладимую память? – усомнился Деспард. – Но вряд ли при личном знакомстве они производили сильное впечатление.
Джинджер наклонилась и провела рукой по своим ярко-рыжим волосам.
– Интересная мысль, – заметила она. – Вполне возможно, это были неприметные малорослые людишки. Позеры. Надувались, компенсируя невзрачность, из кожи лезли вон, доказывали, что они не только не хуже остальных, но им присуще особое величие, и они готовы были ради этого все стереть с лица земли.
– О нет, – с горячностью возразила Роуда. – Они не смогли бы содеять столько зла, будь они просто честолюбцами.
– Как знать, – заметила миссис Оливер. – В конце концов, самый несмышленый ребенок легко может устроить пожар в доме.
– Бросьте, бросьте, – вмешался Винаблз. – Я не приемлю этой современной трактовки зла – будто бы его вообще не существует. Существует. И обладает огромной силой. Порой оно могущественнее добра. Зло живет среди нас. Его следует распознавать и бороться с ним. Иначе... – Он развел руками. – Иначе мы погрузимся в кромешную тьму.
– Конечно, мне в детстве внушали, что дьявол существует и от него все беды, – виновато призналась миссис Оливер. – И я верила. Только он мне всегда представлялся глуповатым – копыта, хвост и все такое. Прыгает, кривляется, как скверный актер. Безусловно, в моих романах часто действует преступник-злодей, это читающей публике нравится, но, по правде говоря, его все труднее изображать. Пока читателю неизвестно, кто именно этот персонаж, мне удается представить его в должном свете. Но когда все выясняется, он теряет свою значительность. Наступает разочарование. Гораздо проще взять какого-нибудь банковского менеджера, растратившего деньги. Или мужа, мечтающего избавиться от жены и жениться на гувернантке своих детей. Видите ли, это гораздо правдивее и естественнее.
Все засмеялись, а миссис Оливер проговорила извиняющимся тоном:
– Я толком не сумела объяснить, но вы, наверное, поняли, что я имела в виду?
Мы все подтвердили, что нам ее мысль ясна.
Глава 6
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
Был уже пятый час, когда мы распрощались с Винаблзом. Он превосходно нас угостил, а потом показал свой дом, настоящую сокровищницу.
– У него, должно быть, куча денег, – сказал я, когда мы покинули Прайорз-Корт. – Изумительный нефрит и африканская скульптура, я уж не говорю о мейсенском фарфоре. Вам повезло с соседом.
– А мы это знаем, – ответила Роуда. – Здесь все люди милые, но скучноватые, он по сравнению с ними – сама экзотика.
– Откуда у него такое богатство? – спросила миссис Оливер. – Наследственное состояние?
Деспард заметил мрачно, что в наши дни фамильных состояний не существует. Налоги и поборы сделали свое дело.
– Мне говорили, – добавил полковник, – будто он начинал жизнь грузчиком, но вряд ли. Он никогда не рассказывает о своем детстве, о семье. Вот тема для вас. – Деспард обратился к миссис Оливер. – «Таинственная личность».
Миссис Оливер возразила, что вечно ей предлагают совершенно ненужные темы.
И тут мы подъехали к «Белому коню». Дом был деревянный, не просто обшитый тесом, а из бревен, и стоял несколько поодаль от деревенской улицы. За ним находился обнесенный изгородью сад, дышавший стариной.
Я был разочарован и не стал этого скрывать.
– Ничего зловещего, – пожаловался я. – Никакой особенной атмосферы.
– Подождите, пока увидите, что внутри, – сказала Джинджер.
Мы вышли из машины и направились к двери, которая открылась при нашем приближении.
Мисс Тирза Грей стояла на пороге, высокая, слегка мужеподобная, в твидовом костюме. У нее были густые и жесткие седые волосы, высокий лоб, орлиный нос и проницательные голубые глаза.
– Вот и вы наконец, – сказала она приветливым басом. – Я уж думала, что вы заблудились.
За ее плечом в темноте холла виднелось чье-то лицо. Странное, бесформенное лицо, словно вылепленное ребенком, который забрался поиграть в мастерскую скульптора. Такие лица, подумал я, иногда встречаешь на картинах итальянских или фламандских примитивистов.