Выпуск 1. Том 9
Шрифт:
— Что с ней? — недовольно спросила Эмили Брент.
— Приступим к завтраку, — пропустил мимо ушей ее вопрос Армстронг. — Яичница остынет. А после завтрака я хотел бы кое-что с вами обсудить.
Все последовали его совету. Наполнили тарелки, налили себе кто чай, кто кофе и приступили к завтраку. По общему согласию никто не касался дел на острове. Беседовали о том о сем: о новостях, международных событиях, спорте, обсуждали последнее появление Лохнесского чудовища.
Когда тарелки опустели, доктор Армстронг откинулся в
— Я решил, что лучше сообщить вам печальные новости после завтрака: миссис Роджерс умерла во сне.
Раздались крики удивления, ужаса.
— Боже мой! — сказала Вера. — Вторая смерть на острове!
— Гм-гм, весьма знаменательно, — сказал судья, как всегда чеканя слова. — А от чего последовала смерть?
Армстронг пожал плечами.
— Трудно сказать.
— Для этого нужно вскрытие?
— Конечно, выдать свидетельство о ее смерти без вскрытия я бы не мог. Я не лечил эту женщину и ничего не знаю о состоянии ее здоровья.
— Вид у нее был очень перепуганный, — сказала Вера. — И потом, прошлым вечером она пережила потрясение. Наверное, у нее отказало сердце?
— Отказать-то оно отказало, — отрезал Армстронг, — но нам важно узнать, что было тому причиной.
— Совесть, — сказала Эмили Брент, и все оцепенели от ужаса.
— Что вы хотите сказать, мисс Брент? — обратился к ней Армстронг.
Старая дева поджала губы.
— Вы все слышали, — сказала старая дева, — ее обвинили в том, что она вместе с мужем убила свою хозяйку — пожилую женщину.
— И вы считаете…
— Я считаю, что это правда, — сказала Эмили Брент. — Вы видели, как она вела себя вчера вечером. Она до смерти перепугалась, потеряла сознание. Ее злодеяние раскрылось, и она этого не перенесла. Она буквально умерла со страху.
Армстронг недоверчиво покачал головой.
— Вполне правдоподобная теория, — сказал он, — но принять ее на веру, не зная ничего о состоянии здоровья умершей, я не могу. Если у нее было слабое сердце…
— Скорее это была кара Господня, — невозмутимо прервала его Эмили Брент.
Ее слова произвели тяжелое впечатление.
— Это уж слишком, мисс Брент, — укорил ее Блор.
Старая дева вскинула голову, глаза у нее горели.
— Вы не верите, что Господь может покарать грешника, а я верю.
Судья погладил подбородок.
— Моя дорогая мисс Брент, — сказал он, и в голосе его сквозила насмешка, — исходя из своего опыта, могу сказать, что Провидение предоставляет карать злодеев нам, смертным, и работу эту часто осложняют тысячи препятствий. Но другого пути нет.
Эмили Брент пожала плечами.
— А что она ела и пила вчера вечером, когда ее уложили в постель? — спросил Блор.
— Ничего, — ответил Армстронг.
— Так-таки ничего? Ни чашки чаю? Ни стакана воды? Пари держу, что она все же выпила чашку чая. Люди ее круга не могут обойтись без чая.
— Роджерс уверяет, что она ничего не ела и не пила.
— Он может говорить, что угодно, — сказал Блор, и сказал это так многозначительно, что доктор покосился на него.
— Значит, вы его подозреваете? — спросил Ломбард.
— И не без оснований, — огрызнулся Блор. — Все слышали этот обвинительный акт вчера вечером. Может оказаться, что это бред сивой кобылы — выдумки какого-нибудь психа! А с другой стороны, что если это правда? Предположим, что Роджерс и его хозяйка укокошили старушку. Что же тогда получается? Они чувствовали себя в полной безопасности, радовались, что удачно обтяпали дельце — и тут на тебе…
Вера прервала его.
— Мне кажется, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя в безопасности, — тихо сказала она.
Блор с укором посмотрел на Веру: «Вы, женщины, никому не даете слова сказать», — говорил его взгляд.
— Пусть так, — продолжал он. — Но Роджерсы, во всяком случае, знали, что им ничего не угрожает. А тут вчера вечером этот анонимный псих выдает их тайну. Что происходит? У миссис Роджерс сдают нервы. Помните, как муж хлопотал вокруг нее, пока она приходила в себя. И вовсе не потому, что его так заботило здоровье жены. Вот уж нет! Просто он чувствовал, что у него земля горит под ногами. До смерти боялся, что она проговорится. Вот как обстояли дела! Они безнаказанно совершили убийство. Но если их прошлое начнут раскапывать, что с ними станется? Десять против одного, что женщина расколется. У нее не хватит выдержки все отрицать и врать до победного конца. Она будет вечной опасностью для мужа, вот в чем штука. С ним-то все в порядке. Он будет врать хоть до Страшного Суда, но в ней он не уверен! А если она расколется, значит и ему каюк. И он подсыпает сильную дозу снотворного ей в чай, чтобы она навсегда замолкла.
— На ночном столике не было чашки, — веско сказал Армстронг. — И вообще там ничего не было — я проверил.
— Еще бы, — фыркнул Блор. — Едва она выпила это зелье, он первым делом унес чашку с блюдцем и вымыл их.
Воцарилось молчание. Нарушил его генерал Макартур.
— Возможно, так оно и было, но я не представляю, чтобы человек мог отравить свою жену.
— Когда рискуешь головой, — хохотнул Блор, — не до чувств.
И снова все замолчали. Но тут дверь отворилась и вошел Роджерс.
— Чем могу быть полезен? — сказал он, обводя глазами присутствующих. — Не обессудьте, что я приготовил так мало тостов: у нас вышел хлеб. Его должна была привезти лодка, а она не пришла.
— Когда обычно приходит моторка? — заерзал в кресле судья Уоргрейв.
— От семи до восьми, сэр. Иногда чуть позже восьми. Не понимаю, куда запропастился Нарракотт. Если он заболел, он прислал бы брата.
— Который теперь час? — спросил Филипп Ломбард.
— Без десяти десять, сэр.
Ломбард вскинул брови, покачал головой.