Выпуск 1.Том 4
Шрифт:
Как только Крэддок распрощался с французским коллегой, перед ним на стол положили лист бумаги. Он прочитал:
«Мисс Эмма Крекенторп хочет увидеть инспектора сыскной полиции Крэддока по делу Рутерфорд-холла».
Крэддок положил трубку на рычаг телефона и сказал констеблю:
— Пригласите сюда мисс Крекенторп.
Он ждал, откинувшись на спинку кресла, и думал. Итак, он не ошибся, Эмма Крекенторп знала что-то, не очень многое, но знала. И она решилась рассказать ему.
Когда Эмма вошла, он встал, поздоровался с ней за руку, усадил ее в кресло и предложил сигарету. Она отказалась. На какой-то момент наступило
— Вы пришли, чтобы что-то мне рассказать, мисс Крекенторп? Можно, я вам помогу? Вы ведь чем-то взволнованы? Чем-то незначительным, возможно, таким, что, по вашему мнению, никак не связано с данным делом. Но, с другой стороны, это может как-то и. относиться к делу. Вы пришли, чтобы именно об этом рассказать мне, ведь так? Возможно, это связано с опознанием личности женщины. Вам кажется, что вы знаете ее?
— Нет, не совсем так. Я думаю, что вообще-то не очень правдоподобно, но…
— Но все же возможно, и это волнует вас. Так расскажите, потому что в наших силах успокоить вас.
Эмма помолчала немного, а потом начала рассказывать:
— Вы видели трех моих братьев. У меня был еще один, Эдмунд, он убит на войне. Незадолго до смерти он написал письмо из Франции.
Она открыла сумочку, вытащила из нее старое измятое и выцветшее письмо и стала читать:
«Я надеюсь, что для тебя, Эмма, это не станет ударом. Я женюсь на француженке. Все получилось неожиданно, но я знаю, что Мартина тебе понравится, и что ты позаботишься о ней, если со мной что-нибудь случится. Я напишу тебе все подробно в следующем письме, к тому времени я уже буду женатым человеком. Как-нибудь осторожно скажи об этом старику, будь любезна. Он, вероятно, взорвется».
Инспектор Крэддок протянул руку, и Эмма, поколебавшись, отдала ему письмо, а сама торопливо продолжала:
— Через два дня после получения этого письма пришла телеграмма, в которой говорилось, что Эдмунд пропал без вести, и, возможно, даже убит. Впоследствии подтвердилось, что он погиб. Все это происходило незадолго до Дюнкерка, время было смутноо. Насколько я смогла выяснить, в армейских документах не записано, что он женат, но, повторяю, время было сложное. Я никогда и ничего не слышала об этой девушке. После войны попыталась навести кое-какие справки, но я знала лишь ее имя, к тому же та часть Франции была оккупирована немцами, и выяснить что-либо, не зная фамилии, не имея никаких дополнительных сведений о ней, было трудно. В конце концов, я пришла к выводу, что их брак так никогда и не состоялся и что девушка, по всей вероятности, в конце войны вышла за кого-нибудь замуж, а возможно и погибла.
Инспектор Крэддок кивнул головой, и Эмма продолжала:
— Представьте мое удивление, когда около месяца тому назад я вдруг получила письмо, подписанное Мартиной Крекенторп.
— Оно у вас с собой?
Эмма вытащила письмо из сумки и отдала его инспектору. Крэддок с интересом начал его читать. Написано оно было наклонным почерком по-французски и грамотно.
«Уважаемая мадемуазель!
Я надеюсь, что вас не шокирует мое письмо. Я даже не знаю, писал ли вам ваш брат Эдмунд, что мы поженились. Он мне говорил, что собирался вам написать. Он погиб всего через несколько дней после нашей свадьбы. Почти одновременно с его смертью немцы оккупировали нашу деревню. После войны я решила, что не стану писать вам или вступать как-то с вами в контакт, хотя Эдмунд и просил меня об этом. Потом я создала
Я еще раз смею выразить надежду, что мое письмо не явится для вас ударом.
Примите заверения в самых лучших к вам чувствах.
Мартина Крекенторп.»
Крэддок молчал, он снова внимательно перечитал письмо, потом вернул его Эмме.
— И как вы поступили, получив письмо, мисс Крекенторп?
— Случилось так, что в это время у нас находился Брайен Истлеу, мой зять. Я ему рассказала о письме. Затем позвонила брату Гарольду в Лондон и спросила его совета. Гарольд отнесся к сообщению довольно скептически и посоветовал быть чрезвычайно осторожной. Он сказал, что мы должны очень осмотрительно отнестись к личности этой женщины.
Эмма помолчала немного, затем продолжала:
— Конечно, в этом есть здравый смысл, и я с ним согласилась. Но если эта девушка, женщина, действительно та самая Мартина, о которой мне писал Эдмунд, то тогда, как мне казалось, мы должны встретить ее радушно. Я написала по ее адресу и пригласила приехать в Рутерфорд-холл повидаться с нами. Через несколько дней получила телеграмму из Лондона: «Очень сожалею, вынуждена срочно вернуться во Францию. Мартина». Больше от нее не было ни писем, ни каких-либо других известий.
— И когда это все произошло?
Эмма нахмурила брови.
— Это случилось совсем незадолго до Рождества, как мне кажется. Потому что я собиралась предложить ей провести вместе с нами рождественские праздники. Но брат даже слышать не хотел. Поэтому я попросила ее приехать через неделю после Рождества, пока вся семья еще в сборе. Телеграмма с сообщением о ее возвращении во Францию пришла как раз за несколько дней до Рождества.
— И вы предполагаете, что женщина, чье тело обнаружено в саркофаге, та самая Мартина?
— О нет, конечно, нет. Просто, когда вы сказали, что она по всей вероятности иностранка, то я никак не могла сдержаться, чтобы не подумать… А что если… может быть…
Голос ее умолк. Крэддок поспешил успокоить ее:
— Вы совершенно правильно поступили, что рассказали мне. Мы этим займемся. Но я бы сказал, что теперь трудно сомневаться, что женщина, написавшая вам письмо, действительно снова уехала во Францию. С другой стороны, есть определенные совпадения в датах, как вы и сами смогли догадаться. Вы слышали на следствии, что согласно заключению медицинской экспертизы смерть этой женщины произошла три-четыре недели тому назад. А теперь не волнуйтесь, мисс Крекенторп, и положитесь на нас. — Он добавил еще как бы невзначай. — Вы советовались по этому поводу с мистером Гарольдом Крекенторпом. А как отнеслись к этому ваш отец и другие братья?
— Конечно, я вынуждена была рассказать. На отца мой рассказ сильно подействовал. Он убежден, что все заранее подстроено, чтобы получить от нас деньги, — она чуть улыбнулась. — Мой отец всегда очень волнуется, когда речь заходит о деньгах. Он считает или делает вид, что считает, будто он очень бедный человек и должен беречь каждый пенс. Конечно, это неправда. У него большой доход, и он тратит едва ли четвертую часть его, или, вернее сказать, не тратил денег до тех пор, пока не установили высокие налоги на доходы. Естественно, он сумел скопить крупную сумму.