Выпуск II. Том 6
Шрифт:
Блейк отрицательно покачал головой.
– Нет, я стоял спиной к комнате и рассказывал Эльзе о старых поверьях, что некоторые растения надо собирать во время полнолуния. Вышла поспешно Кэролайн, и я запер дверь.
Он умолк и посмотрел на Пуаро. Тот положил платочек в карман. Мередит брезгливо поморщился и подумал: «Честное слово, этот тип пользуется духами!»
– Я абсолютно уверен в такой последовательности: Эльза, я, Филипп, Анджела, Эмиас и Кэролайн.
Пуаро сказал:
– Все чудесно сходится… Я хотел бы устроить тут встречу прежних посетителей. Думаю, это не будет трудно?
3
– Слушаю, – сказала Эльза Диттишем с почти детской заинтересованностью и нетерпением.
– Я хотел задать вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– После того как судебный процесс закончился, Мередит Блейк просил вашей руки?
Эльза внимательно посмотрела на него. Взгляд ее был презрительный.
– Да… А что?
– Вы были удивлены?
– Была ли я удивлена?.. Уж не припоминаю.
– Что вы сказали ему?
Эльза засмеялась:
– А что, по-вашему, я могла ему сказать? После Эмиаса – Мередит… Было бы смешно. Это была глупость с его стороны. Он всегда был немного странный. – Вдруг она улыбнулась. – Он хотел оберегать меня, заботиться обо мне… Думал, как и все другие, что судебные заседания были для меня страшным испытанием. Репортеры! Выкрики толпы! Грязь и ругань, которые сопровождали мое имя… Бедный Мередит! Какой осел!
И снова рассмеялась.
4
Эркюль Пуаро снова столкнулся с проницательным взглядом мисс Уильямс и почувствовал, что годы словно отступают, оставляя его, стыдливого и пугливого мальчика, перед лицом учительницы.
– Есть еще один вопрос, который мне хотелось задать.
Мисс Уильямс дала понять, что готова выслушать.
– Анджела Уоррен была изуродована еще совсем маленькой. В моих заметках есть на это намеки. В одном месте утверждается, что миссис Крейл бросила в ребенка пресс-папье, в другом сказано, что молоток. Какая из этих версий правильная?
Мисс Уильямс живо ответила:
– Я никогда не слыхала про молоток. Правильна первая версия.
– Кто вам об этом сказал?
– Сама Анджела. Еще в начале нашего знакомства она сама об этом рассказала.
– Что она сказала вам? Дословно?
– Она показала шрам, а потом сказала: «Это сделала Кэролайн, когда я была совсем маленькая. Она бросила в меня пресс-папье. Никогда не намекайте об этом случае в ее присутствии. Прошу вас! Это ее страшно нервирует».
– Миссис Крейл вспоминала когда-нибудь об этом?
– Изредка. Она предполагала, что я в курсе дела. Припоминаю, однажды она мне сказала: «Я знаю, что вы считаете, будто я слишком балую Анджелу, но у меня вечное чувство, что ничто не может искупить зло, какое я ей причинила…» И в другой раз: «Если знаешь, что на всю жизнь изуродовал другого человека, – это тягчайший крест, какой кто-либо может нести…»
– Благодарю вас, мисс Уильямс. Это все, что я хотел знать.
Сесили Уильямс сказала резко:
– Я вас не понимаю, мсье Пуаро. Вы показали Карле мой отчет о трагедии?
Пуаро подтвердил.
– И вы все же считаете?..
– Подумайте. Проходя мимо лавки торговца рыбой и видя в витрине дюжину рыб, вы решаете, что это настоящие рыбы, так? А вот одна из них могла оказаться бутафорией.
Мисс Уильямс ответила высокомерно:
– Вполне возможно, к тому же…
– Наверное, так. Однажды моему приятелю пришлось сравнивать муляж рыбы (это было его ремесло, понимаете?), чтобы понять, чем он отличается от настоящей… А если бы вы увидели в какой-то гостиной вазу с цветами циннии в декабре месяце, то, наверное, решили бы, что цветы искусственные. Но они могли быть настоящими, скажем, привезенными на самолете из Багдада.
– Какой смысл этого пустословия? – воскликнула мисс Уильямс.
– Смысл в том, чтобы показать вам, что на все мы обязаны смотреть глазами разума.
5
Пуаро замедлил шаг, приближаясь к дому, выходящему на Риджентс-парк. По сути, думал он, ему нечего узнавать у Анджелы Уоррен. Единственный вопрос, который он в самом деле хотел бы ей задать, мог подождать. Но неумолимое пристрастие к симметрии привело его сюда. Пять человек, следовательно – пять вопросов.
Анджела Уоррен приняла его с некоторым раздражением.
– Вы раскрыли что-нибудь? Пришли к какому-то выводу?
Пуаро медленно кивнул головой.
– Я начал наконец продвигаться вперед.
– Филипп Блейк…
Ее тон был не то утвердительным, не то вопросительным.
– Мадемуазель, я не хотел бы сейчас ничего говорить. Еще не наступило время. О чем я вас прошу – это быть настолько любезной, чтобы приехать в Хандкросс-Мэнор.
Анджела спросила, чуть нахмурившись:
– Что вы собираетесь делать? Восстановить события, которые произошли шестнадцать лет назад?
– Возможно, посмотреть на них с более ясных позиций. Вы приедете?
Анджела Уоррен тихо ответила:
– Конечно, приеду. Будет интересно посмотреть… Возможно, теперь я увижу этих людей с более ясной позиции, как вы выразились.
– И вы возьмете с собой письмо, которое мне тогда показывали?
Анджела Уоррен помрачнела.
– Письмо было написано для меня. Оно принадлежит только мне! Я показала его вам по очень серьезной причине. Но у меня совсем нет желания позволить читать его посторонним людям, которые не пользуются моей симпатией.
– Позвольте дать вам совет…
– Не нужно. Я возьму письмо с собой, но воспользуюсь своим собственным умом, который, осмелюсь считать, не хуже вашего.
Пуаро в знак покорности поднял руку. Он встал, собираясь уйти.
– Позвольте задать вам небольшой вопрос?
– А именно?
– Во время тех трагических событий вы как раз заканчивали читать книгу «Луна и грош» Сомерсета Моэма?
Анджела широко раскрыла глаза, вскрикнула:
– Мне кажется… так, в самом деле так! Откуда вам это известно?