Выпускница Академии Познаний. Благодать одинокого солнца
Шрифт:
Я тяжело вздохнула и приподнялась, упираясь в грудь Соля:
– Уезжай завтра в кадемию. Один, Солейран. Мне нужно подумать и хорошенько все взвесить. Вернешься – тогда и поговорим. Я сейчас слишком взвинчена и могу действительно наделать глупостей, в этом ты прав. А потом…когда вернешься с родителями – там и поговорим. Сейчас самое время каждому решить свои проблемы самостоятельно.
– Я оставлю с тобой своего человека, - зашевелившись подо мной, согласился с этим Соль, явно намереваясь уйти.
– Куда?
– расширила глаза я.
– Ты сказала уезжать, - напомнили мне.
– Я сказала уезжать завтра, - покачала головой я.
– А сейчас…как насчет возвращения следующей части долгов?
Вместо ответа я увидела появившуюся
Утром я проводила Соля до ворот, с сожалением понимая, что вместе с ним расстаюсь и с частью своего сердца. Но также я осознавала , что мне действительно необходим был этот перерыв. Чтобы разобраться в себе. Чтобы понять, чего я хочу от дальнейшей жизни. И, возможно, приподняться над собственными детскими обидами. Будет ли что–нибудь решать сам Надежный, я не знала. Слишком странным было его поведение, хотя, конечно, в том, что отношение ко мне за прошедшие годы не изменилось, я даже не думала сомневаться. Но невеста…стало бы для меня наличие официальной пары проблемой? Стало бы, конечно. И пусть на мои слова о любовнице он не ответил ничего вразумительного, я понимала, что мириться с таким пoлоением вещей не смогу. Что он предлагал? хать в кадемию, в стены, ставшие родными? Но там вернулись бы воспоминания десятилетней давности, о которых я когда–то предпочла забыть… В любом случае, мы выросли. И теперь я хотя бы смогу отказать по–взрослому, а не так, как сделала это в прошлом.
– Ты идешь?
– выжидающе смотрел на меня Соль, нетерпеливо переминаясь c ноги на ногу.
– Нет, - решительно помотала я головой, не сдвигаясь с места.
Шел второй курс моего обучения в Академии. Первый год я привыкала. Первый год дичилась всего вокруг, постепенно приводя себя к выводу, что теперь буду жить в мире, населенном героями из наших сказок. Валечка смеялась, понимая мою реакцию и по–своему, на основе приобретенного опыта, помогая адаптироваться. Она говорила, что в Пределах жили почти все икс–мены,и приводила наглядные примеры. К слову, любимого мужа называла не иначе как профессором Ксавье, милорда Стремительного, когда–то бывшего бессменным физруком Академии, - Магнето. Ифиэль Милосердная была воплощением Роуг или Шельмы…я слушала вполуха, потому как комиксами, да ещё такой давности, не интересовалась. Я вообще мало времени уделяла миру фантазий, поэтому, навернoе,и давалось так тяжело мое привыкание к магии. Мои способности обнаружились практически сразу же : я интуитивно строила щиты, стоило кому–нибудь просто посмотреть на меня недобрым взглядом. Валентина Николаевна с улыбкой говорила, что так я защищаюсь от сглаза. Смешная. Смешная и добрая. Совсем не то, что ее сын.
Она называла его воплощением Вижена – синтезоида из Вселенной Мстителей. Несмoтря на то, что учился Солейран как истинный боевик, его ментальные способности развивались параллельно под неусыпным контролем обоих родителей. Я боялась его настойчивoго внимания, несмотря на то, что по отношению ко мне он всегда был приветлив и добр. И вошедшие в привычку провожания, пусть и были мне приятны, но снова и снова рождали в душе сомнения, чего же о потребует в качестве награды. Наверное, все это происходило пoтому, что я была не готова. Папа с мамой до безумия любили меня, поэтому взращенный ими эгоизм не допускал даже мысли о том, чтобы впоследствии начать заботиться о ком–нибудь самой. Все внимание нужно было мне. Все внимание – безответно принимаемое моей натурой.
А с Солем я чувствовала, что настанет момент, когда придется расплачиваться по счетам. Конечно, все это происходило бы постепенно, но необратимо и верно. А я боялась расстаться со свoбодой. Меня душило его внимание, его теплое отношение и обещания, нет–нет, да и мелькавшие во взгляде. Я не хотела быть к нему привязанной. Я хотела свободы.
– Нет? – свел брови парень, мигом напрягаясь .
– Нет – значит, я больше не хочу, чтобы ты ходил
Мы стояли на стене между ментальным и боевым корпусом. Соль, как и всегда, держал в руках мою сумку. Мои слова он выслушивал спокойно,только глаза сияли ярче обычного. Злость ли он там скрывал или желание высказаться, я не знала. Да и, честно говоря, не хотела знать. Мне было страшно и стыдно за свою слабость, мне было горько оттого, что дружбе после этого придет конец, но желание освободиться оказалось сильнее. Папа всегда говорил : никогда не сдерживай своих стремлений. Иначе не сможешь увидеть всех доступных горизонтов. Мои раскрывались вместе с разрушенной нитью связи, протянутой к Солю. И место разрыва, ажется, начинало медленно кровоточить .
Он не стал реагировать импульсивно – долгий взгляд сменился одним–единственным вопросoм:
– Хорошо подумала?
Сглотнув, я,тем не менее, кивнула:
– Да, Солейран. Подумала.
– Ну что ж… – он склонил голову, посмотрев на удерживаемую в руках сумку.
– Эгоистично, но принимается.
Я поразилась его способности держать себя в руках : я бы на его месте рвала и метала, устроив грандиозный скандал. Соль же, медленно подняв на меня взгляд, двинулся на сближение. Наверное, чтобы отдать сумку. Наверное… так думала я, когда он, оставив между нами незначительное расстояние, молча возвышаясь надо мной, прожигая необыкновенно–яркими глазами, вложил ремень в руку. А когда пальцы наши соприкоснулись, удержал и уверенно прошептал:
– Но сегодня я тоже хочу побыть эгоистом, нька.
С этими словами меня прижали к cебе так, что вышибло воздух из легких. т неожиданности я охнула, но не стала предпринимать попыток к отступлению. Все дело в том, что сейчас находящийся рядом оранжево–золотой взгляд словно гипнотизировал, делая из меня послушного воле удава кролика.
– И сделать, наконец,то, o чем слишком долго мечтал.
То, что поцелует, я поняла почти сразу. Слишком хрупкой куклой я была в его руках все это время. Слишком трепетно относился. Словно берег для самого себя. самому ведь и потерпеть можно, не правда ли? Кто же знал, что игрушка однажды взбрыкнет и на проверку окажется такой же твердолобой, как и сам хозяин. Вот и я не знала. Не знала до того момента, пока его губы не приблизились к моим. А потом потеряла голову.
Он не торопился. Прикоснулся нежно,так, словно боялся сдуть находящиеся на моей коже мельчайшие частички сладкой пыльцы. Просто дотронулся, пoзволяя привыкнуть к ощущению чужого присутствия рядом. А когда мне захотелось большего,и я непроизвольно раcкрыла губы, обхватил нижнюю, скользя по всей ее поверхности и рождая в душе ответную бурю эмоций. Если б я знала…если бы подозревала, что именно таким окажется момент нашего прощания, я никогда бы не устроила ни ему, ни себе настолько сильного разрыва сердца. Я дотерпела бы до того момента, пока Соль не решит, что можно идти на новую ступень отношений. Я бы смогла. И чувство горечи заполнило самое дно души, разрастаясь все больше и больше, несмотря на охватившее меня желание и трепет. Умoм я понимала, что это ненадолго. Но руки зажили собственной жизнью, обнимая желанного мужчину,тело прижималось к нему, не сопротивляясь и ловя каждое изменение положения. Я ощущала нас обоих как единое целое и больше всего на свете мечтала, что бы это мгновение не прерывалось.
Но, как и всему хорошему, ему наступил конец. Дернувшись от несильного укуса и ощущая, как Соль отстраняется, я почувствовала себя сидящей на выступе стены с разведенными ногами, между которыми стоял он, при этом руки парня находились у меня под робой, сжимая ягодицы и прижимая к своему напрягшемуся паху. С шумом выпустив воздух, я, наконец, решилась посмотреть ему в глаза.
– Надо было давно начать практики подобного рода, – язвительно проговорил Соль, не без удовольствия посматривая на мои припухшие губы. – Глядишь,и мысли бы о расставании не возникло.