Выпускница боевой академии. Неприятности в наследство
Шрифт:
– Получается, артефакт все это время был где-то у нас под боком? – удивилась я, отправляясь за некрокотом по проторенной тропинке.
– А чему ты удивляешься? – подал голос идущий следом Лайон. – Если Томас сказал, что тут был штаб, то логично, что и артефакт спрятали поблизости. Но я пока ничего не ощущаю. Никаких магических выбросов.
– То же самое, – призналась я. – Может быть, Котичка погиб не рядом с артефактом?
– И на Томаса, и на Котичку воздействовал сильный артефакт, значит, они были рядом с ним в момент гибели, – возразил парень. –
– Получается, таких, как Котичка и Томас, может быть много?
– Не думаю. Есть у меня подозрение, что все случившееся – стечение обстоятельств. С артефактом что-то произошло, и он обрел такие свойства, но и они срабатывают не со всеми и не всегда. Допускаю, что мы никогда не узнаем подробностей.
– Возможно, и к лучшему, – согласилась я. – Некоторые вещи должны оставаться тайной.
– Именно. В нашем мире должно быть место чуду.
Мы шли долго. Заброшенные конюшни перетекли в такое же почти развалившееся подсобное помещение, у которого, оказывается, имелся еще и подвал. Дверь была завалена досками и какой-то рухлядью.
– Ты туда вообще при жизни зачем сунулся? – удивленно спросил у Котички Лайон.
– Вкусное-у бежа-у-ло, – флегматично отозвался некрокот и растворился в темноте.
Мы вздохнули и отправились за ним. Чтобы не переломать ноги, зажгли пару магических светильников.
Оказалось, это очень хорошая идея: в коридоре было хоть глаз выколи, в лицо лезла паутина, а буквально в метре от входа зиял круглый провал. По всей вероятности, старый, заброшенный колодец. Здесь вообще все выглядело так, словно внутри прошелся смерч.
– Ты сюда, что ли, упал? – спросил Лайон.
Котичка в подтверждение слов раздраженно дернул хвостом и отсел подальше. А мы подобрались к колодцу. Лайон опустился на пол, предварительно убрав из-под живота обломки кирпичей, и заглянул в темноту, подсвечивая себе магическим светильником.
– Ну что там? – изнывая от нетерпения, спросила я.
– Что-то… – флегматично отозвался он, поднялся и ловко соскользнул в темноту.
– Эй! А я?
– Тут может быть опасно! – крикнул Лайон снизу.
– Между прочим, диплом боевого мага у меня! – возмутилась я и полезла следом. В последний момент нога сорвалась со скользкого камня, и я с противным плюхом приземлилась в холодную вонючую воду, покрывающую дно колодца. Лайон даже поймать меня не успел.
– Трисс! Ну аккуратнее! Зачем ты сюда сунулась? Теперь вся мокрая и грязная. Я бы тебе и так все рассказал.
– Что мне твой рассказ? Хочу все посмотреть сама.
– Ну смотри.
Лайон подвинулся и повесил светильник прямо над поросшим мхом, частично утопленным в воде куском кирпичной кладки. Я даже не сразу заметила, что там есть еще что-то. Крупный иссиня-черный камень. Сильная магия чувствовалась, только если поднести руку. Кто-то очень хорошо поработал над защитой. Неужели мы разгадали загадку, над которой маги бились несколько лет?
– Это он? – с восторгом спросила
– Пока мы пойдем отмывать и сушить тебя, потом спать, а потом решим. Самим изымать его отсюда точно не стоит.
Пока шли домой, я замерзла. Очень непривычное ощущение для Валенсии. Обычно мы тут изнывали от жары. Но после сырости подвала ранним утром стучали зубы.
Лайон посмотрел на меня и начал раздеваться.
– Ты что делаешь? – спросила я, завороженно наблюдая за тем, как он медленно, пуговка за пуговкой, расстегивает рубашку. Я беззастенчиво пялилась на сильную загорелую шею, серебряный амулет на груди, сильные мышцы и рельефный пресс. Он издевается?
– Ты же замерзла, – как ни в чем не бывало заявил парень и, стащив рубашку со своих плеч, накинул на мои.
– Тут идти три минуты, – возразила я. – И уже теплеет. И рубашка будет грязная.
– Эй, Трисс, прекрати! – усмехнулся он. – Не делай проблему на ровном месте.
И я перестала, потому что щеки горели, и я поняла, что начала нести глупости. Лучше помолчать. В холле дома я позорно сбежала, сунув в руки Лайону его рубашку и понимая, что едва уловимый морской и такой знакомый запах парня остался со мной.
Оказавшись в комнате, я осознала две вещи. Во-первых, я простила Лайона. Если бы он попытался меня поцеловать, я бы не сопротивлялась. Но он вел себя очень корректно, а я сбежала, лишив его возможности проявить свою нахальную сторону. А теперь злилась. И на него (почему не остановил), и на себя – зачем побежала. А во-вторых, за окном уже светало, и спать совершенно не хотелось. Я осознавала, что, наверное, часа через четыре непременно пожалею об этом, но сейчас все же решила не ложиться.
Неторопливо приняла ванну, наверное, впервые в Валенсии с солью и пеной. Думала, горячая вода разморит меня и я все же пойду спать, но в голову лезли разные мысли. Про нас с Лайоном, про судьбу пансионата и необходимость обсудить с Челси перспективы нашего сотрудничества, про странного, не совсем живого Томаса (наверное, ему грустно живется), про то, что у нас как раз вечная нехватка персонала… Может, у нашего приблудыша есть какие-то таланты? Нужно узнать и предложить работу. И нам хорошо, и ему не скучно. Про артефакт, который пролежал на заднем дворе дома не одно десятилетие. Неужели тетушка про него не знала? А если знала, почему никому и ничего не сказала? И что будет, если его убрать? Валенсия станет обычной? А так ли это хорошо?
В общем, со сном пришлось окончательно попрощаться.
Только вот бессонницей страдала я одна. Пришлось скучать. Я не выдержала и, вспомнив про документы из тайника, спустилась в библиотеку. Интересно, Томас вернул их? И почему украл? И вообще, зачем тетя держала их в тайнике?
Я даже пританцовывала от нетерпения.
На кухне пахло свежей выпечкой, а у огромной плиты крутилась полная женщина.
– Доброе утро, миссис Форс! – пропела я и ухватила с блюда огненный круассан. Хоть кто-то с утра бодрствовал.