Вырай. Триединство
Шрифт:
На ученика Марина по-прежнему избегала смотреть.
— Марина, я хотел…
— А ещё после заката надо заглянуть к нашему водяному. Да, я знаю, что ты не любишь договариваться с нечистью, поэтому просто постоишь в сторонке, понаблюдаешь. Может, поймёшь, что это иногда лишь на пользу. В Приречье как: два козлёнка в год, весной и осенью, и никто не тонет, даже дети. Мы, конечно, и русалок задабриваем, но только на русалочью неделю, а то вообще обнаглеют. Наш водяной, кстати, тот ещё урод. И я прекрасно понимаю, что если бы не моё присутствие, он бы вместо козлят молодых девчонок бы требовал, а так побаивается. Можно, конечно, как ты любишь, развоплотить. Но весной сюда другой заявится, и кто его знает, насколько противней он окажется.
— Марина!
— Что? — Она наконец-то взглянула на Егора, но тут же смущённо опустила голову. — Извини, пожалуйста. Я понимаю, что теперь нам сложно будет сотрудничать. Я не хотела. Вернее, хотела, но у меня были свои причины так с тобой поступить. Я в тебя не влюбилась, ни в коем случае. Ой, что я говорю! — Марина бросила список, закрыла лицо руками. — Тебе обидно, наверное, такое слышать. Ночью изнасиловала, а сейчас ещё и оскорбляю.
Вся злость куда-то испарилась. Даже наоборот, услышав про «изнасилование» Егор развеселился. Приреченской ведьме, оказывается, тоже неловко. Окольцовывать Егора она явно не собирается, как и прогуливаться под звёздами, томно вздыхая и планируя совместную жизнь.
Экзорцист сел рядом, поднял список, подал Марине.
— Не помешает. Наоборот. Больше между нами нет недомолвок, и ты не будешь кусаться. Ведь так?
Не факт, ой, не факт. Не изменилось ничего, и я по-прежнему настороже.
— Конечно, не буду, — с видимым облегчением ответила ведьма. — Всё в силе. И обучение, и допуск к библиотеке, и Хранилище. В конце концов, мы с тобой взрослые люди, нам не по двадцать лет. И даже уже не по тридцать. Ну, оказались в одной постели, что в этом такого?
— Ты сейчас меня уговариваешь или себя?
— Обоих, — окончательно развеселилась Марина. — Ох, ты бы видел себя ночью, когда отбивался!
— А ты? — тоже рассмеялся Егор. — Влетела, глаза сверкают! На полном серьёзе думал, что убить меня хочешь!
Таких, хохочущих, их и застали Слава и Вероника, которая, как знала Марина, вернулась из Вырая два дня назад.
— Так что мы решили вдвоём тебя сопровождать, — размахивал руками Славка. Выглядел он не в пример веселее, чем в тот день, когда собирался разыскивать жену за Туманом. И Нике спокойней, и мне. Мама, правда, ух, злится. Но мы пообещали, что как только внуков заведём, осядем дома. Да и веселее будет, я так считаю.
— Слава, погоди, — с трудом втиснулась в монолог Вероника. — Марина Викторовна, вы точно не против моего присутствия? Стреляю я хорошо, к грязи, полуголодному существованию и прочим тяжёлым условиям отношусь терпимо, хорошо знаю английский. Благодаря подарку суккуба, неприятности определённого толка не притягиваю.
Зачем? Кровник, мягкосердечный, и хватит. Годами так было. Слова словами, но как себя поведёт эта угрюмица на самом деле, неизвестно. Да и чем больше компания, тем больше шума.
— Я не знаю, — медленно ответила Марина. — Нет, я не против тебя, конечно. Но тётя Галя меня проклянёт, если вы вдвоём уйдёте.
— А, мать с Данилой сдружилась, — легкомысленно отмахнулся Слава. — Да и он к ней прикипел. Одна не останется.
— Они против нас совместно дружат, — слабо улыбнулась Ника. — Даник тоже не очень рад нашему решению.
— Семья должна быть вместе, — вмешался Егор. — Тем более, как я понял, вы, Вероника, обузой нам не будете.
— Нам? — удивился Слава. — Ты что, с нами пойдёшь?
Марина нахмурилась, но на неё никто сейчас не смотрел.
— Естественно, — ответил Егор. — У нас с Мариной есть кое-какая общая цель. Не хочу оказаться далеко, когда придёт время.
Это он о Хранилище. О том, чтобы он его с нами искал, речи не было! Почему количество спутников выросло в два раза?
Словно в насмешку, открылась калитка, впуская Глеба. Младший брат кивнул всей честной компании и с порога заявил:
— Марин, я вот что решил. Ты в последний раз бродила в Пустошах слишком уж долго, батя весь изнервничался. Так что в следующий раз я с тобой пойду. Бате, правда, не говорил пока. И вообще, лучше мы скажем, что это ты предложила. И Виталю возьмём, он очень просил. Ну, Кочетков который, из Потаповки.
Они что, ополоумели все?!
— Так. — Марина спустилась с крылечка, повесила на спину рюкзак. — Я пока ещё никуда не собираюсь. Кто со мной пойдёт — решим позже, когда артефакт почувствует Зов очередного осколка. К тому же я лишилась машины, Якуб адекватную замену мастерит. Но, судя по расширившемуся списку сопровождающих, нам нужен двухэтажный автобус.
Все, кроме самой ведьмы, засмеялись.
— Пойдём, Егор, у нас много дел.
До вечера успели заговорить только сараи и амбары Яблоневки, даже с учётом того, что Егор разобрался, что и как ворожить, уже на третьей хате. Так что они распределили подворья и сделали всё в два раза быстрей, чем планировалось, но всё равно — работы осталось много. Водяной вылезать не захотел — оказывается, в реке знали, что в Приречье обосновался, пусть и временно, настоящий экзорцист. Но Марина его уговорила.
Познакомились. Водяной даже от козлятины отказался, сказал, что сроднился с жителями поселения и никогда не причинит им вреда. Егор не поверил, Марина удивилась. Но приносить в жертву несчастное животное не стали, что уже хорошо.
— Может, и удобно, когда репутация такая, как у тебя, — задумчиво пробормотала ведьма, когда они вернулись домой. За день совместного труда неловкость окончательно исчезла. — На мясе можно сэкономить, например. Ладно, до завтра.
— Я почитаю фолиант перед сном, ты не против?
Конечно, — задумчиво ответила Марина. Она, судя по всему, погрузилась в обдумывание чего-то важного. — Бери, читай. Только проверь, чтобы конденсаторов в достатке было.
Зайдя в избу, она прижалась ухом к двери. Дождавшись, пока скрипнет дверь гостевого домика, негромко позвала: