Выродок (Время Нергала)
Шрифт:
Передохнув, ОН озабоченно осмотрел подвал, привел все в порядок и, поднявшись наверх, стал обдумывать дальнейшие планы. Они были обширными и требовали большого напряжения физических и умственных сил.
Но ОН знал, что с помощью Неведомого бога справится.
ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
ШИФРТЕЛЕГРАММА
«Весьма срочно Единственный экз. Генералу Успенскому…
№… 12.04.1995 г.
Ставлю Вас в известность, что сегодня, в 22 часа 35 мин. дело „Выродок“ взято на контроль Президентом, причем органам правоохранения и безопасности предложено любыми усилиями пресечь серию убийств и задержать преступника.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
Весьма
Обеспечьте розыск и задержание особо опасного маньяка-убийцы, чьи действия дестабилизируют общество. Усильте проверку документов в ночное время. О ходе розыска докладывайте каждые 12 часов.
Зам. министра Барабанов
Генерал Успенский Иннокентий Михайлович, зам. председателя по УФСБ, начальник секретного спецотдела по психологической работе в экстремальных ситуациях, доктор медицинских наук, психиатр, получил рапорт о происшествии у Казанского собора на следующий день после бойни в 14 часов.
Он внимательно прочел рапорт, подчеркнул несколько абзацев красным фломастером, потом снял трубку внутреннего телефона, коротко сказал:
— Алексей Васильевич, зайди!
Когда раздался легкий стук в дверь, Успенский, сказав: „Входи Вершинин“, одновременно нажал кнопку вызова секретаря.
— Садись, помощник, будем беседовать. Рапорт читал?
— Читал, товарищ генерал. Появился секретарь, майор медицинской службы Доронин.
— Георгий Алексеевич, попросите архивщиков пошарить в сводках по делам с грифом „сов. секретно“ и подобрать мне материалы с делами о необычных по жестокости преступлениях. Там и конкретные материалы должны быть. О людях-монстрах, о зверских убийствах, ну и так далее… Действуйте…
— Вот, Вершинин, много лет с такими вещами дело имел, но этот случай особый и, думаю, нам с тобой не одну бессонную ночь сулит. Перво-наперво надо нам население успокоить. Ты ведь знаешь, что бывает в таких случаях! Паника может в городе начаться изрядная- Бойня у Казанского обрастает подробностями, как снежный ком. В магазинах и на лавочках уже начинают говорить о каких-то маньяках, выращенных в военных лабораториях, которыми правительство хочет запугать людей. „Убивают, мол, всех, кто недоволен демократией!“ Есть и похуже слухи:
„Мафия своих людей выучила и натравливает на народ“. Одним словом, надо срочно принимать меры. Устрой беседу какую-нибудь. Пусть начальник Угро поговорит с журналистами о преступности вообще, об организованной в частности, вспомнит о том, что был 'такой случай разборки у Казанского собора. Что несколько человек погибли, потому как разборки становятся у нас похлеще, чем когда-то в Чикаго были. Заканчивается распределение капитала, передел собственности, ну и так далее… Сам знаешь, что говорить. Собери группу психологов, пусть разработают систему контрслухов, да похлеще, в красках могут не стесняться. Дай объявление на радио, что, мол, сбежал и разыскивается психически больной Н. Что наблюдались у него склонности к убийству и даже к поеданию человечины. Согласуй эту информацию с психиатрами. Дай приметы психа. Через пару часов дай новую информацию о том, что больной пойман, водворен снова в больницу, но врачи утверждают, что никаких склонностей к людоедству у него не было. Это, мол, выдумки журналистов. В общем, с одной стороны, слухи распространяют журналисты, с другой — разгул мафии и еще… важно создать мнение: пусть, мол, мафия друг друга уничтожает, а мы люди маленькие. Конкретно: вместе, еще раз просмотрим ВСЕ и старые, и новые засекреченные и известные общественности дела, подключим компьютерщиков и с новой силой за поиски…
Когда помощник вышел, генерал набрал номер своего домашнего телефона.
— Наташа, привет! А где сынок наш, оболтус великовозрастный, шляется? На митинге своем? Вот балда! Они там что — так и ходят в этих своих униформах? Появился? Пусть подойдет!.. Владислав, честь имею… Владик, у меня к тебе нижайшая просьба. Можно сказать выдаю госсекрет. На днях кое-кто из ваших идейных противников собирается кровавые разборки устроить с каждым из вас по отдельности. А узнавать будут по форме и, так сказать, ликвидировать по одному. Будь добр, уважь отца, сыми форму на время… Я знаю, что ты с этой
Генерал вздохнул, сказал вслух: „Вот мерзость-то!“ Потом встал, подошел к минибару-холодильнику, достал оттуда банку коки, повертел в руке, поставил обратно.
Вынул бутылку „Абсолют цитрона“, напил рюмку, выпил и, сказав: „Господи пронеси!“ — сел за стол, собираясь составить собственный план действий на ближайшее время.
„Без Чернышева не обойтись, — подумал Успенский. — Психолог он хороший, опять же, есть практика работы в психбольнице“.
Кроме психолога, необходимо было привлечь в группу опытного оперативника, может, и не одного. Несколько человек из наружки.
Успенский тяжело вздохнул, разозлился, швырнул в сердцах ручку на стол.
— Едри их всех налево! Сколько уже таких оперативных групп создавали! Сколько психологических и всяких других портретов рисовали! Все коту под хвост! — Генерал встал, заходил по кабинету.
„В чем же дело? — продолжал размышлять он. — Ведь не призрак же ОН! Ведь и оперативники, случалось, выходили, на НЕГО. Да что толку!“
„Ладно, прекратить истерику! Кисейная барышня нашелся! Ну, получил строгое указание помощника президента, ну грозит это указание неприятностями в случае, если в ближайшее время не ликвидируем этого психа! Ну и что? Главное не в указаниях. Главное, что Выродок действительно очень опасен! И в любую минуту может совершить очередное убийство. А мы здесь решили, что ОН неуловимый, и в последнее время, действительно, в какой-то степени пустили дело на самотек. Раздали всем патрульным фотороботы, предупредили участковых, чтобы сообщали обо всем подозрительном… и ждем! А чего ждать-то?“
Генерала приводило в бешенство главным образом собственное бессилие.
На протяжении нескольких последних лет в городе орудует маньяк. Убийства следуют одно за другим. Газеты — и левые, и правые — поливают милицию, РУОП, ФСБ, городские власти и правительство.
В общем, за дело!
„Кстати, о газетах, — вдруг осенило генерала. — Они удивляются, что мы не можем найти какого-то особого, нетривиального подхода! Пожалуй, можем. Был среди журналистов один сдвинутый на зверских убийствах… Как же его фамилия? Давно это было… Любомудров! — вдруг вспомнил Успенский и довольно усмехнулся. Профессиональная память пока не подводила. — Значит так! — решил он. — Привлечем этого писаку. Наверняка он не отказался от своего, мягко говоря, увлечения. Вот и пусть поработает! Новичкам, говорят, везет! Опять же, у него творческая фантазия, бредовые идеи всякие… Мы со своей рутиной для этого дела, может, и впрямь мало годимся на первом этапе. Дадим ему в помощь Чернышева, пусть фантазируют вволю! А уж когда выйдут на НЕГО, если, конечно, выйдут, — тут генерал снова тяжело вздохнул, — тут и мы подключимся и в свою очередь что-нибудь „нетривиальное“ придумаем…“
Оживившись, генерал велел принести из архива личное дело журналиста и на следующий день на десять утра назначил оперативное совещание.
Но через час Успенский вызвал к себе психолога Чернышева и начальника по оперативной работе Лукина.
— Вот что, господа-товарищи! — начал генерал, и подчиненные поняли, что такое обращение ничего хорошего не предвещает. — Пора всерьез браться за Выродка. Я знаю, что вы мне скажете, — прервал Успенский возможные возражения. Знаю, что мы им давно и серьезно занимаемся. Знаю, что не один Выродок „увлекается“ сериями и мы за эти годы отловили не одного психопата. Но я знаю также, что каждый раз, засадив в психушку очередного маньяка и подведя под расстрел какого-нибудь мелкого „чикатилу“, органы успокаивались. Зато Выродок радовался нашей пассивности и продолжал убивать. В итоге в городе паника, ходят черт знает какие слухи, вплоть до прихода Антихриста, кликуши предвещают наступление конца света, грозят карой огненной всему населению и начальству и обещают каждое воскресенье выводить народ на улицы и площади, поскольку, по убеждению этих самых фанатиков и кликуш, нужно молиться и ждать огня и серы с неба!