Вырванные Страницы из Путевого Журнала
Шрифт:
Я уставился на Луну, словно ожидая ответа, но его не последовало.
Тяжелые шаги привели меня обратно тем же путем, которым я пришел, вдоль густого леса, в то время как странная панихида играла в моей голове — литания [15] к неудаче. Я знал, что вернусь в гараж меньше чем через час, но что тогда? Провести бессонную ночь в неподвижном автобусе, волноваться о Блисс и о том, что ее извращенец отец/муж делает с ней? Густой, почти оглушительный хор сверчков и ночных птиц сопровождал панихиду в моей голове, но со временем эти естественные звуки дикой природы прекратились. Я остановился, заметив тишину, которой не должно было быть. А потом?
15
Литания (от греческого, означающее «молитва» или «просьба») — в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний
Меня охватило волнение.
Из леса донеслись яростные крики, но ближе послышался неторопливый топот, как будто кто-то бешено бежал по зарослям ежевики. Все произошло так быстро, что я едва успел среагировать.
— Боже Правый! — закричал я.
Из леса выскочила массивная обезумевшая фигура: за человеком, очевидно, гнались, потому что на заднем плане другие голоса усилились тенором; я услышал грубые восклицания с акцентом, вроде «Не отпускайте мерзавца!», «Куда он пошел? — Думаю, в сторону полей!» и «Моли Господа на небесах, чтобы мы не потеряли его!» Но человек, о котором говорили эти голоса, обезумевшая фигура только что выскочил из леса и направлялся прямо ко мне. Лунный свет высветил испуганное лицо неопрятного, растрепанного мужчины лет сорока, его глаза горели безумием и паническим страхом. Не думаю, что он заметил меня на дороге, потому что продолжал бежать прямо, бросая взгляды назад. Затем на заднем плане прогремел голос, явно обращаясь ко мне:
— Во имя Бога, остановите этого парня, не дайте убежать из леса! Он изнасиловал и убил ребенка!
Эти слова даже не успели осознанно запечатлеться у меня в мозгу, как мои руки взметнулись вверх, и, должно быть, я в полном изумлении схватил предполагаемого убийцу. Он был внутри моего локтя, который опоясал его прямо через горло. Послышалось бульканье, затем фигура отлетела назад и тяжело приземлилась на спину.
С полдюжины мускулистых мужчин, называемых «людьми с холмов», окружили место происшествия горящими факелами. Упавший человек со стоном упал к их ногам.
Мозолистая, как наждачная бумага, рука хлопнула меня по спине так, что я чуть не задохнулся, а затем раздался резкий голос на местном диалекте:
— Сэр, говорю вам, мы, в неоплатном долгу перед вами за то, что так храбро остановили этого убийцу, это белое отребье! Этот ублюдок чуть не сбежал! — и тут же вся деревенская компания забормотала слова благодарности и принялась пожимать мне руку. Однако первый «житель холмов» пожал мне руку с силой колодезного насоса. — Меня зовут Эймон Мартин, а это всё мои родственники, другие Мартины, Тактоны, Бишопы в основном. Мы живем вон там, в лесу, предпочитая не общаться с внешним миром, видя, какое зло он несет.
Предполагаемого беглеца подняли двое мускулистых мужчин в комбинезонах, а затем встряхнули. Возможно, сила внушения подтолкнула меня, но лицо этого человека в свете факелов было действительно лицом, полным злобы. На нем была одежда из плотной ткани с вышитым на рубашке номером; это наряду с железным кольцом на лодыжке не оставляло сомнений в его статусе: беглый заключенный.
— Эта куча болотного крысиного дерьма, должно быть, была в цепях, и ему удалось разорвать свои оковы. Потом он пришел туда, где мы все живем и-и… — и тут Эймон сглотнул, подавив печаль. — Без сомнения, это его дьявольское преступление, потому что именно Констанция Батлер, жена проповедника, поймала его с поличным. Он отнял у высоких небес Сари Мэй Бувер, и, достигнув вершины безумия, он изнасиловал Констанс тоже. Но бедняжке Сари было всего тринадцать, и он так сильно разорвал ей внутренности, что бедняжка истекла кровью до смерти.
— Это… это ужасно, — прохрипел я. — И, похоже, такие показания очевидца безукоризненно подтверждают вину этого человека вне всяких сомнений.
— Именно так, сэр. А теперь нам пора сделать все, что в наших силах, пока мы можем только молиться за бессмертную душу юной Сари. Следуйте за мной, мы с удовольствием предложим вам что-нибудь освежающее.
Среди моих собственных несчастий я уже готов был отказаться от гостеприимства деревенского жителя, но внезапно почувствовал сильную жажду и, думаю, мог положиться на своё суждение о людях, что эти «жители холмов» искренни. Поэтому я согласился и последовал за ними.
Эймон и вся группа направилась обратно в темный лес, покачивая факелами.
— Следите за своими факелами и будьте осторожны, — приказал Эймон, затем повернулся ко мне. — Идти недалёко, сэр. Теперь я могу сказать, глядя на вас, что вы человек в некотором роде обра-ззов-ванный, вероятно, городской, я прав?
— Да, я из Провиденса, штат Род-Айленд, и ценю комплимент.
— Нет, сэр, это мы благодарны, чтобы вы повергли этого бого-мерзз-кого дьявола. Если бы не ваша храбрость, его бы уже и след простыл.
— На самом деле, должен признаться, мне просто повезло; я только вытянул руку, чтобы схватить его за горло.
— О, вы слишком скромны, сэр! Bы остановили безбожного монстра на его пути! Но, будучи городским, вы должны кое-что понять. Здесь, в холмах, мир не оставляет нам выбора, кроме как заботиться о себе самим. А полиция? Чёрт, они сами ничем не лучше обычных преступников. И я хочу сказать, что городские дороги здесь не проходят, здесь только глушь. И городские правила здесь не работают, работают только правила глуши. Что правильно, то правильно — это же так просто. Вы понимаете, сэр?
— Полагаю, вы имеете в виду принципы того, что в просторечии называют «правосудием джунглей», или надлежащее участие закона там, где нет формальных законов, — сказал я.
— Все нужные законы есть здесь, — и великан достал из кармана потрепанную Библию. — Око за око, — говорит Библия. — Мне не нужен адвокат из большого города, чтобы сказать, что я должен сделать.
Несмотря на серьезность ситуации, я улыбнулся простой, но безупречной морали этого человека.
— Нет, конечно же, нет.
Поднятый вверх большой палец подчеркнул его слова.
— Всё, что я вам говорю, так это то, что вы должен знать на случай, если увиденное окажется слишком для вас.
Я последовал за ним, глубоко задумавшись. Он имеет в виду, что я стану свидетелем линчевания? Часть моего воспитания говорила мне, что это неправильно, но кто я такой, чтобы судить этих людей? Кто я такой, чтобы осуждать их? Это другой мир, далекий от меня и, возможно, более настоящий, чем мой. Я не имел права вмешиваться или возражать. Единственное…