Выше, чем Боги. Инфузия
Шрифт:
– Ну, дорогая, эта драгоценная часть твоего тела, становиться таковой, только после ее оплодотворения. Да, и то! Для многих, это является, не слишком желательным событием. Стоит тебе забеременеть, как ты выпадаешь, из-под действия Эдикта. Ведь неоплодотворенные яйцеклетки, фактически теряются.
– Раз они кому-то понадобились, значит, они представляют ценность и, не будучи оплодотворенными. Откуда я знаю, на что они будут употреблять их? Я не желаю быть донором части своего тела! Да, еще и бесплатно!!! Как же так?!! Ведь я теряю время! Все имеет свою цену, пусть платят.
– Да, ведь неоплодотворенная клетка, не представляет никакой…
– Да?!!
– Да, ведь там, другая энергетическая ценность! – восклицал в сердцах, какой-нибудь недалекий супруг.
– Да?!! Так почему, ты живешь не с курицей, а со мной? – следовал, с убийственной логикой вопрос. – И потом… Что значит, беспощадно караться?
– Возможно, это фигура речи…
Ну, конечно же, это была, только фигура речи. Забывчивых уклонисток, на первый раз, прощали. Вот только их браслет, теперь оповещал всех в округе, что перед ними находится злостный нарушитель Эдикта. Социальный статус нарушительниц, резко снижался, и это вызывало беспокойство. Еще бы! Трудно сохранять душевное равновесие, когда над твоей головой, и днем, и ночью сияет желтая семиконечная звезда! А близкие, и не очень люди, начинают отшатываться от тебя, как будто ты, только что, сбежала из лепрозория!
Если же, ситуация повторялась, нарушительницу ожидал насильственный привод, в место сбора яиц. А желтая звезда, начинала сиять не только над головой, но и над жилищем. Как правило, этих мер вполне хватало на то, чтобы, только заслышав напоминание браслета – пора, со всех ног бежать занимать очередь, в ряду сознательных исполнительниц.
Если же, это случалось в третий раз, то помимо привода, такие преступницы пропадали из виду, на недельку другую, а потом, возвращались обратно тихими и немного задумчивыми. И уже никакая сила, не могла сдержать их, на пути к пункту приема, где они радостно отдавали яйцеклетку, из своего единственного яичника42. Да-да, случалось и такое! Это шокировало, и походило на то… Как будто бы, на умильной рожице глобальной Диктатуры демократии, вдруг проявился звериный оскал кровавого либерализма!
Впрочем, уже через три месяца, надлежащее исполнение Эдикта, стало обычной рутиной. Ведь к хорошему, привыкаешь так быстро! И быть донором, так почетно!
2
Почтенный возраст, явно не способствовал тому, чтобы Архиватор откладывал важные дела в долгий ящик. Сведения, сообщенные Умрией; сообщенные, так легкомысленно и непосредственно, словно речь шла о недалеком выезде на пикник, заставили его появиться, перед дверью номера люкс, который занимал Андрэ в семнадцатизвездочном отеле, уже через три дня, после прибытия того на Землю. Охрана этажа, не говоря уже, об охране самой гостиницы, беспрепятственно пропустила его. Просто, из уважения к его несуществующим сединам, да сигналам, гомонящим из его браслета. Единственным препятствием на пути, оказалась медицинская бригада, которая согласилась пропустить его, только после письменного подтверждения добровольности посещения астронавта. После тщательной дезинфекции старческого тела, проведенной с удвоенной тщательностью, его облачили в нелепый балахон видом, походивший на очень изящный мешок, из которого комично выглядывала его лысая голова.
– Верно, вам доставляет особое удовольствие, превращать нормального человека в идиота, – с усмешкой произнес он, обращаясь, к одетому подобным же образом доктору и добавил. – А где гермошлем?
– В нем необходимости, господин Архиватор, – серьезно ответил тот. – Я провожу вас до дверей.
– Очень любезно с вашей стороны. А если меня начнут убивать, как дать знать об этом?
– Двери закрыты, но не на замок, – немного невпопад, ответил доктор и почему-то покраснел…
– Да?!! Кто там?!! – раздается неприветливый голос из коммуникатора, когда покрасневший доктор, нажимает на кнопку вызова.
– Господин Архиватор, желает поговорить с вами, Андрэ.
– В такую рань?!! Ведь нет еще и одиннадцати!!!
– Позвольте, я сам. Идите, – обращается Архиватор к доктору. Дождавшись, когда тот отойдет, он вновь обращается к двери. – Андрэ! Я пришел, не из праздного любопытства. А по важному делу! Важному, – прежде всего, для вас.
– Не уверен, что готов обсуждать, что-то важное, сейчас. Но входите, раз уж пришли.
– Благодарю, – говорит Архиватор и через пять секунд, ухмыльнувшись, отворяет дверь. Пройдя небольшую прихожую, он попадает в огромный, затейливо обставленный холл. Слева выход к бассейну. И пять закрытых дверей. Неплохо.
– Проходите в спальню, – слышится из-за одной, и Архиватор, направляется точно на голос. Зрение у него уже не то, но со слухом, как он убедился, еще не войдя в номер, все в порядке.
– Это не знак неуважения, – говорит русоволосый детина, полулежащий на громадной кровати и едва, прикрытый белоснежной простыней. Его руки скрещены на затылке. Взгляд зеленых глаз насторожен. – Просто, еще не привык к тяготению, и лежа, мне удобней… Тем более…
– Я понимаю, Андрэ. – Архиватор, не сгибая колен, наклоняется и поднимает с пола валяющийся там балахон. Он рассматривает его на просвет, вытянув руки. По определенным признакам понимает, что тот не принадлежит лежащему на кровати мужчине. Небрежно бросает его на одно из двух кресел, стоящих у невысокого столика, недалеко от кровати. Опускается в – соседнее. Озорная искорка, мелькает в его черных глазах, когда он окидывает взглядом столик. На нем – ведерко с початой бутылкой шампанского, два бокала, фрукты. – Надеюсь, ее хорошо продезинфицировали, – кивает он на брошенный балахон и заливается беззвучным, но крайне заразительным смехом.
– Я тоже, – невольно улыбаясь, говорит Андрэ.
– И как? Я, про тяготение, конечно.
– Неплохо. Даже немного способствует, – еще шире улыбается Андрэ. – Как мне величать вас?
Архиватор, прервав смех, молча, смотрит на него.
– Погодите, погодите. Вы тот, кто ввел, какой-то безумный Эдикт, на днях? Да?!! Архиватор?
– Великий Архиватор, – уточняет старец.
– Но это название должности. А имя?
– Человек, занимающий такой пост, теряет свое имя. Можете называть меня по-простому – Архи. Ведь мы почти ровесники. Давайте, выпьем за знакомство, – разливает он шампанское по бокалам.
– Давайте, – растерянно говорит, его выглядящий на 25 лет ровесник.
– И кликните свою даму. Неудобно без нее все-таки.
– Милая!!! – кричит Андрэ. – Выйди! У нас посетитель.
Милая гостья, одетая в белоснежный, не по росту подобранный халат, смущенно ойкает, когда приблизившись, узнает автора Эдикта.
– Присаживайтесь, – указывает тот на соседнее кресло. – Я знаю, мне самому смешно на себя смотреть в этом… балахоне. Выпейте с нами. Один бокал, – особо подчеркивает он. – А этот передайте Андрэ.