Выше облаков
Шрифт:
– Некому было. – Я ловко достала ключики, умудрившись не звякнуть ими по стеклу. – Мамаше не до меня было, а бабуля меня жалела. Прошу, Иван Семёныч. Тапки на полочке, а я пойду чайник поставлю.
И я улизнула на кухню. Меня трясло. Ну вот, а ведь я ещё трезвая.
– У вас очень уютно.
– Благодарю. Считайте, дань вежливости вы отдали, а теперь слушаю вас внимательно. Вам сколько ложек сахара?
– Три. Она очень похожа на вас.
– Кто? – Я сделала глоток и обожгла губы – чай был нестерпимо
– Не прикидывайтесь дурочкой. – Он невозмутимо водил ложечкой по дну чашки. – У вас это плохо получается.
– Да? А в детстве мне прочили карьеру актрисы. Неужели учителя ошибались?
– Я хочу знать правду.
– О моём несостоявшемся таланте?
– Маргарита Станиславовна! – он нахмурился. – Вам придётся мне всё рассказать.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Вам ведь больше не с кем поделиться. Или я не прав?
Он, не отрываясь, смотрел мне прямо в глаза. Я не дрогнула.
– О чём вы говорите, Иван Семёнович?
– Я очень неплохой хирург, Рита. А у хирургов чертовски развита интуиция.
– Не называйте меня этим именем!
– Так обращалась к вам ваша мама?
– Вы страшный человек, Иван Семёнович. Но я вас не боюсь.
– Такие женщины, как вы, боятся только одного. – Он сделал паузу. – Саму себя.
– Зачем вы пришли, Иван Семёнович?
– Я пришёл помочь вам, Марго.
– Если я вам всё расскажу, вы упрячете одну из нас в психушку, а вторая сойдёт с ума в приюте.
– А если вы откажетесь от моей помощи, одна из вас сопьётся быстрее, чем попадёт в весьма уважаемое мной заведение. – Он улыбнулся, бросив красноречивый взгляд в сторону кухни.
– Черт вас возьми!
Я призадумалась. Чем мне грозит моё откровение? Самое страшное, что может произойти, – доктор сочтёт меня сумасшедшей, но я ведь всегда смогу отказаться от своих слов!
– Ладно, ваша взяла! – Я встала и подошла к кроватке. Василиса сладко спала. Я могла и не проверять, ведь я и так это знала. – Иван Семёнович, скажите, вы верите в Бога?
Я обернулась. Он, кажется, ничуть не удивился моему странному вопросу.
– Как доктор медицинских наук я бы мог сказать, что не верю, но как практикующий хирург – спорю сам с собой. Сначала я врач, Маргарита Станиславовна, а уже потом учёный.
– А что такое душа в вашем понимании, Иван Семёнович?
– Какой у нас неожиданный разговор получается, Марго, – он удобнее устроился на диване. – Что ж. Я думаю, что душой можно назвать некую бессмертную субстанцию, которая присутствует в любом живом теле.
– Она одна и та же, эта субстанция, на все живые формы? Или в каждом теле своя?
– Хм. Если не брать за постулат ныне модную теорию о бозоне Хиггса, так называемой частице Бога, то я могу сказать, что в каждом теле – своя, индивидуальная сущность. Да, думаю, так.
– Вы слышали
– Естественно. Это переселение душ. После смерти одного тела душа воплощается в другом. Если не ошибаюсь, эта теория в ходу в индуизме, ну и ещё в ряде религий.
– А может такое быть, что душа вселяется не в одно тело, а сразу в два? – небрежно сказала я и сжала рукой перекладину кроватки.
– Помилуйте, Марго, это уже какой-то абсурд! Это совершенно невозможно!
– Значит, мне все-таки придётся лечь в психушку.
Я не торопясь вернулась на своё место. И замолчала.
– Но… – Он нахмурился. Взгляд его пробежал с меня на спящего ребёнка и обратно. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
– Вы абсолютно правы, Иван Семёнович. Жаль, что согласиться с вами я не могу. Уж извините.
– Что вы хотите этим сказать, Маргарита Станиславовна?
В его голосе я расслышала растерянность. Очень хорошо его понимаю.
– Всё, что хотела, я уже сказала, Иван Семёныч! – я в упор на него посмотрела. – Предупреждаю, я откажусь от своих слов сразу же, лишь только вас посетит прекрасная мысль упрятать меня куда подальше. С глаз долой – из сердца вон.
– Но… – Он выглядел довольно обескураженным.
– Я и не ожидала другой реакции от вас, Иван Семёнович. Ладно, забыли. Если вам хочется сейчас уйти, не останавливайте себя в столь разумном порыве. Да, и вот ещё что… Я не буду на вас в обиде.
– Подождите! – вскричал он. – Вы что же, хотите сказать, что вы и девочка… что у вас обеих…
– Да, Иван Семёнович. У нас с Василисой одна душа на двоих. Именно это я и хочу сказать. И что, вы все ещё желаете нам помочь? – Я невесело усмехнулась.
– Так вы, наверное, шутите! – он нервно рассмеялся. – А я, старый пенёк, повёлся. Ведь меня же предупреждали о вашем…
Я резко вскинула правую руку вверх. Доктор отшатнулся от меня и замолчал. Его взгляд переметнулся на детскую кроватку. Василиса, словно опытная синхронистка, повторяла все мои движения, не сбившись ни разу. Я думаю, со стороны это выглядело даже смешно. Правда, господин Арсеньев так, видимо, не считал. В его глазах стоял самый настоящий ужас. Как будто перед его ногами вдруг разверзлась глубокая чёрная пропасть.
– Давайте свой коньяк! – через минуту потребовал он.
– Давно пора, – пробормотала я и поспешила на кухню.
Когда я вернулась, доктор стоял около кроватки и внимательно рассматривал маленькое сопящее существо.
– Ищете ниточки? – весело заметила я, расставляя рюмки на столе. Мне почему-то стало очень легко. Не зря психологи советуют выговориться как следует. – Извините, лимона нет, придётся сыром закусывать. Ну ничего, к следующему вашему визиту я подготовлюсь основательнее.