Выше облаков
Шрифт:
– Фёдор Васильевич сказал, что вам нужна няня! – громко протрубила гостья. Да, решительности ей не занимать!
– Извините, Арина Родионовна, но… – я обернулась на шаги.
– Иван Семёнович? – удивился Фёдор. – А вы что тут делаете?
– Василису укачиваю, – невозмутимо ответил доктор. – Здравствуйте, Фёдор. И вам, Арина Родионовна, моё почтение. Как ваша печень, больше не шалит?
– Не шалит, доктор… – пробормотала тётка, тут же подрастеряв свой боевой пыл, и вжалась в стену.
– Вы
– Ну, раз няня вам больше не нужна, я, пожалуй, пойду…
Дама быстро ретировалась, только мы её и видели. Фёдор недоуменно поднял брови.
– Я что-то ничего не понял.
– Где ты её взял, Федя?
– В агентстве. Мне порекомендовали её как очень ответственного и опытного человека.
– Только опыт этой милой дамы лежит в другой области, – хмыкнул доктор. – И никак не имеет отношения к воспитанию детей.
– Ты что, не увидел, что она любит закладывать за воротник?
– С чего ты взяла, Марго? – Фёдор нагнулся за тапочками. Шея его покраснела. – Мне она показалась вполне достойной женщиной.
– Вот именно, показалась, – многозначительно произнесла я. – И ей ты хотел доверить мою Василису?
– Ну ладно, признаю свою ошибку! – Он быстренько переобулся и прошёл в комнату. – Иван Семёнович, а вы мне так и не сказали, что вас к нам привело.
– Ко мне, – тихо пробормотала я.
Но Фёдор услышал. Он уже внимательнее взглянул на меня, оценил мой легкомысленный наряд, распаренное лицо, и глубокая складка прорезала его лоб.
– А разве я не могу навестить свою пациентку, Фёдор Васильевич?
Арсеньев осторожно переложил заснувшую Василису в кроватку и повернулся. Взгляд его был прямым и строгим.
– Ну почему же… – смутился Фёдор. – Конечно, можете. Просто я не ожидал увидеть вас, да ещё в такое время…
– Иван Семёнович оставался на ночь, – небрежно произнесла я. – Федя, сварить тебе кофе?
– Свари.
Кажется, он хотел сказать совсем другое, но сдержался. Только взгляд его стал каким-то беспомощным.
– А вам, Иван Семёныч?
– Спасибо, Маргарита Станиславовна, я уже дома попью. Прошу прощения, но мне пора.
– Надеюсь, вы не из-за меня уходите?
– Ну что вы, Фёдор Васильевич! Маргарита Станиславовна, вы не помните, куда я положил свой портфель?
– Он в прихожей.
– До свидания, Фёдор Васильевич.
– Всего доброго, Иван Семёнович.
– Я вам позвоню, Маргарита! – на прощание сказал доктор.
Я закрыла за ним дверь.
– Ну что ты на меня так смотришь, Марго?
– Федя, скажи мне, пожалуйста, ты обо мне заботишься или о своей чёртовой работе?
– Послушай, девочка, ты ведь очень устала! – он приобнял меня
– Я ненавижу, когда ты говоришь со мной таким тоном! – отрезала я и отстранилась. – Если мне нужна будет помощница, я сама этим займусь. А тебе не пора на работу?
– Неужели тебе ещё не надоело меня упрекать? – он опустил руки. В глазах его плескалось что-то неуловимое. – Когда ты уже простишь нас, Марго? Прошло двадцать пять лет! За убийство меньше дают!
– За убийство? – у меня перехватило дыхание. – Убийство – это когда ты каждый день ждёшь, что увидишь свою маму, а мамочка в это время прыгает с кровати на кровать в поисках очередного удобного мужчины, вот что такое убийство! А ещё когда твой первый враг Серёжка Изотов караулит тебя у школьных дверей и на глазах у всех разрезает в лохмотья твоё платье, потому что знает, что защищать тебя просто некому! И когда самое ласковое слово, которое ты можешь услышать от своих друзей со двора – наша сиротинушка, потому что именно так называют тебя их родители!
Дальше я говорить не могла. Я стояла посреди комнаты с побелевшими костяшками на сжатых кулаках, злая, красная и ненавидела себя за те слова, которые сейчас из меня выплёскивались. Сколько тысяч раз я клялась сама себе, что никогда никто не услышит их от меня, потому что никто не должен видеть моей слабости!
– Я пытался быть хорошим отцом, – тихо сказал Фёдор. – Но ты возненавидела меня в ту же секунду, как я переступил порог твоего дома. Ты и сейчас не можешь меня простить за то, что я любил твою мать.
– Ха-ха! Только ты ей не нужен был, ведь она бросила и тебя!
– Ты права, меня ждут на работе.
Он снял со спинки стула свой пиджак и несколько раз пытался вдеть руку в рукав. Я молча наблюдала за ним. Что-то горячее поднималось внутри меня, что-то такое, о чём я давно позабыла, и я вдруг с ужасом поняла, что сейчас произойдёт! В последний раз я плакала в детском саду, я это точно помню. Даже когда я стояла на школьном крыльце с изрезанным платьем и оплёванной душой, я чувствовала в себе только жгучую ненависть и жажду отмщения, но никак не слёзы!
Так и не взглянув в мою сторону, Фёдор вышел в коридор и всё так же молча принялся обуваться. Я сдерживалась изо всех сил. Завязав шнурки, он выпрямился, взял в руку портфель и только тогда посмотрел на меня. Неотрывным и долгим взглядом. Дышать мне становилось всё труднее.
– Я больше не побеспокою тебя, Марго, – негромко сказал он и вышел.
Я стукнула кулаком в стену. И не надо меня беспокоить, никогда! Пропадите вы все пропадом!
– Что с вашим голосом, Маргарита Станиславовна? Вы простыли?
Конец ознакомительного фрагмента.