Выше всех

Сокуренко Дарья

– Свет мой, – позвал ее Касситериан.

Она повернула к нему пустой взгляд, но у нее не было слов для него.

– Как мне жаль, что я не могу ничего изменить, – он комкал руками вуали, и они, обращаясь в лед, осыпались на пол разноцветными осколками. – Мне даже страшно представить, как тебе тяжело пришлось. Скажи хоть что-нибудь.

– Я все время думала о тебе, – соврала Хиастолина, на самом деле она даже не вспомнила ни разу о своем возлюбленном. –

Не стоит волноваться.

– Я встретил это отродье по пути к тебе, – поведал ей Касситериан. – Как жаль, что я не могу изничтожить его! Позволить касаться твоего божественного тела этому уродливому, как жаба, ничтожеству! Кто я после этого?!

Он не знал, что Хиастолина не видела лица смертного. Она поверила его словам.

– Не имеет никакого значения, как он выглядит, любовь моя, – спокойно ответила ему наследная принцесса огненных драконов. – Это всего лишь ритуал, и человек ничего не значит. Оставь его. Даже сама судьба не сможет разлучить нас, поэтому не стоит омрачать наше счастье мыслями о таких мелочах. Наша любовь вечна. Ничто не сможет разлучить нас.

Сражения

Сощурившись от слепящего белизной снега, Молес осторожно выглядывал из-за широкого лезвия тяжелого двуручного топора. Сбивающая с ног буря не давала ничего увидеть, но она была верным предвестником приближающихся сангьяков. Каждый раз, ожидая их появления, Молес просил лишь об одном – чтобы их было не больше двух. Эти чудовища обычно приходили по одному, и он, пройдя через множество смертельно опасных битв, научился убивать их. Однажды ему повстречались сразу двое. Молес едва выжил в той схватке и теперь с содроганием думал о встрече сразу с тремя.

Как и ожидалось, в скором времени земля начала содрогаться от сильных толчков, причиной которых было ничто иное, как тяжелые шаги исполинского зверя. Шерсть его была так же бела, как и весь окружающий мир, покрытый снегом, но затмевающий солнечный свет силуэт сквозь пелену бури казался почти черным. Словно одна из гор поднялась со своего места и направилась к одиноко стоящему воину. Дрожащими от холода руками Молес достал флакон со сверкающим в нем синим зельем и выпил одним глотком. Это должно было защитить его на несколько часов от ледяной магии сангъяка. Магического таланта в нем было совсем мало, и заклинания, которым его терпеливо обучал старик Драдр работали кое-как, и каким бы сильным и опытным воином он ни был, этого было недостаточно, чтобы справиться с нашествием этих страшных монстров, терроризирующих эти края последний

десяток лет. Зелья стоили огромных денег, Молес с тяжелым сердцем выкинул опустошённый флакон. И как раз в этот момент огромная, словно башня, лапа ударила рядом с ним, окатив с ног до головы тяжелой волной снега. Привычный к подобному Молес резво выбрался из-под завала и, прыгнув вперед, ухватился за густую шерсть. Повиснув на сангъяковой непомерно большой ноге, ему удалось избежать, как обычно следовавшего за этим, удара мощных закрученных спиралью рогов. Монстр легко стряхнул его с себя. Снова вынырнув из снега, Молес промчался по дуге огибая своего врага, чтобы подобрать затерявшийся после первого удара топор. Спрятав свое оружие за спину, он снова запрыгнул на ногу сангъяка, но в этот раз его хватка была на столько крепкой, что скинуть его было просто невозможно. Цепляясь руками за густую длинную шерсть, впиваясь в толстую кожу зверя специальными шипами на сапогах, Молес начал карабкаться вверх. Сангъяк взревел и попытался стряхнуть с себя надоедливое насекомое. Буря усилилась. Она слепила, забивая снегом глаза. Оглушала своим злобным воем. Но это не могло остановить закаленного боями воина. У него была важная причина, чтобы быть здесь сейчас. Чтобы сражаться. И ничто на свете было не в силах помешать ему. Преодолев этот сложнейший путь наверх, Молес прополз по спине сангьяка немалое расстояние, чтобы оказаться на его голове. Он обхватил ногами один из рогов и, свесившись вниз, вонзил свой тяжелый двуручный топор прямо в лоб монстра. Дикий рев потряс долину, вызывая снежные лавины. Сангъяк заметался, забегал, тряся головой и пытаясь избавиться от атаковавшего его человека. Словно тряпичную куклу, Молеса швыряло из стороны в сторону, но это даже не отвлекло его от цели: каждым новым ударом он продолжал метить в одно и тоже место, пока из образовавшейся раны не потекла синяя, словно выпитое им недавно зелье, кровь. Но этого было недостаточно. Чтобы убить сангъяка, ему пришлось вбивать свой топор в образовавшуюся в черепе трещину все глубже в течении целого часа. Его ноги сводило судорогой, а руки пытались вырваться из плеч. Волшебный зверь продолжал носиться и жалобно завывать, но это не вызывало жалости у Молеса. Продолжая бить врага, он повторял, пытаясь перекричать снежную бурю: «Или ты, или наши дети!». Когда, наконец, исполин рухнул на землю, Молес скатился с его разбитой головы, долго лежал на спине, лишившись сил даже пошевелиться, и смотрел в прояснившееся небо.

Конец ознакомительного фрагмента.