Вышел киллер из тумана
Шрифт:
У него был дом в Лондоне, имение на морском побережье юга Франции, несколько квартир в Соединённых Штатах Америки. Он мог в любую минуту полететь туда, провести там ночь и вернуться обратно. Но он редко делал это. Больше всего он любил именно этот дом. Здесь все делалось по его проекту, именно так, как нравилось ему. Даже тесть, Евгений Головин, признавал, что на вилле Павленко все красивее, продуманнее, элегантнее, нежели у него.
Вадим Филиппович сел в лимузин и приказал шофёру везти его домой.
Но тут вдруг позвонила Оксана.
— Вадик, — произнесла своим ангельским голоском супруга. — Ты не забыл, что у нас
— Какая презентация, солнышко моё? — спросил Павленко.
— Как, Вадик, мы же приглашены в ночной клуб «Эстет» на презентацию романа Альфреда Старухина «Кровавое ничто». Там будет весь столичный бомонд. Ты же обещал мне…
Павленко закусил губу. Да, он и впрямь забыл об этой презентации, напрочь забыл со всеми неприятностями, навалившимися на его голову. А Оксана на литературные презентации и просмотры новых фильмов в Дом кинематографистов почему-то любила ходить в сопровождении законного супруга-банкира. Вот в другие места ходила без него, окружённая могучими молчаливыми телохранителями, а что касается искусства — то только с ним. Избалованная богатеньким папашей девочка — у неё свои прихоти, свои слабости… Она имеет на них право.
Оксана любила переходить из одной крайности в другую. То в строгом вечернем платье под руку с мужем она гордо шествовала на презентацию нового романа, а то в драных джинсах и мятой майке садилась в самолёт и летела на Канарские острова или в Австралию в весьма сомнительной компании.
А уж на презентацию нашумевшего романа Альфреда Старухина «Кровавое ничто» Павленко хотелось идти меньше всего. Он даже брезговал держать в руках эту книгу, на обложке которой был изображён во всей своей красе женский половой орган. Книга наделала много шуму, Павленко тоже пытался читать её ради того, чтобы угодить супруге, но никак не смог этого сделать даже ради неё. Роман, в основном, был посвящён половым извращениям и состоял из ненормативной лексики, а, говоря проще, из отборного мата. Хотя, надо признать, сделано было это достаточно искусно.
Сегодня на презентации модной книги, назначенной хозяевами элитного ночного клуба «Эстет» для пущей экстравагантности на двенадцать часов ночи и планируемой до самого утра, намечалась бурная полемика, готовая перейти даже в кулачную драку или иные весёлые развлечения, типа кидания гнилыми помидорами и тухлыми яйцами в своих литературных оппонентов. А Оксана собиралась появиться на этом позорище, как говорится, вся в белом, под руку с импозантным и солидным мужем-банкиром, чтобы глядеть на омерзительный фарс сверху вниз.
Однако делать было нечего — надо ехать. Павленко знал, что в случае отказа Оксана сумеет создать ему невыносимую обстановку, она была непревзойдённой мастерицей этого дела.
— А я совсем замотался, солнышко, — прощебетал Вадим Филиппович. — Я хотел было поехать на дачу и отдохнуть. Но раз так…
— Да уж пожалуйста… И потом, мы с тобой уже не виделись целую неделю. Я успела за это время слетать в Токио и на обратном пути побывать в Гонконге. Вадик, Гонконг — это нечто потрясающее. Я тебе сегодня расскажу. Ты же там никогда не был…
— Все, Ксюшенька, раз я обещал, значит, так тому и быть, — сказал Вадим Филиппович. — Буквально через двадцать минут буду дома.
Павленко почувствовал дикое раздражение. Он уже имел честь однажды видеть этого Старухина на одной тусовке, куда привела его Оксана. Нелепый отвязный придурок,
А Старухин вполне может рыгнуть в обществе, выматериться при дамах, может схватить даму за какое-нибудь место… Ему все можно, ему все прощается. Хотя, надо сказать, он прекрасно понимает, как и с кем ему себя вести, с кем можно, а с кем лучше не надо. И он далеко не умалишённый гений, каким пытается казаться, а хитрый проходимец и совсем уж лишнего себе никогда не позволяет, всегда находится на самой грани дозволенного.
Ладно, делать нечего. Вадим Филиппович велел водителю ехать на Арбатскую квартиру, где ждала его Оксана.
И тут снова раздался звонок. Павленко надеялся, что Оксана вдруг переменила свои планы и внезапно решила лететь на Северный или Южный полюс. Но на сей раз на проводе была не Оксана, а Иван Никифорович Фефилов.
— Вадим Филиппович, это я, Фефилов, — послышался в трубке его глухой бас.
— Ну, что у вас, Иван Никифорович? — кислым тоном спросил Павленко.
— Дело безотлагательное, Вадим Филиппович. Все обстоятельства поменялись. Хмельницкий и Скороходова доставлены ко мне на мою квартиру на Ленинском. Ну, вы знаете…
— Хорошие дела. Вы что, Иван Никифорович, выпили лишнего? — произнёс поражённый этой информацией Павленко.
— У них какие-то очень важные сведения. Они оба говорят, что расскажут о них только вам. По-моему, выговаривают себе условия, — добавил он, и Андрей слегка дотронулся до его пристёгнутой наручниками левой руки, мол, правильно излагаешь, Куратор. Фефилов тем временем продолжал бороться за свою жизнь. — Нам они категорически отказываются что-то говорить, твердят одно — будут говорить только с вами. Они лишь намекнули на то, что действуют не самостоятельно, за их спинами кто-то стоит. И все произошедшее в последние дни, не случайность, а запланированная провокация. А вот кем именно, мы от них ответа на этот вопрос добиться не можем. Они требуют только вас. Так что, вам обязательно надо приехать сюда и побеседовать с ними.
— Так дайте мне к телефону Хмельницкого, — сказал Павленко. — Я задам ему пару вопросов.
— Но я звоню не из дома, раз такие дела творятся, я боюсь, что мой телефон поставлен на прослушивание. Я не исключаю, что могут прослушиваться и мобильные телефоны. А дело-то серьёзное, сами понимаете. Я звоню из телефона-автомата. А Хмельницкий и Скороходова у меня дома, связанные, под присмотром Сапёра и Десантника.
Вадим Филиппович призадумался. Все это было настолько странно и неожиданно, что он даже не мог быстро вникнуть в ситуацию. Фефилов, вместо того, чтобы выполнить приказ и доложить об исполнении, беспокоит его звонками, более того — просит приехать к нему на квартиру и переговорить с Хмельницким и Скороходовой. Очень странно. Хотя… Ведь такой вариант вполне возможен. Хмельницкий раньше работал в банке «Трансконтинентальбанк». У него остались там связи. Теперь он обладает секретной дискетой и может начать шантажировать, выговаривать себе условия… Ну что же, этот разговор ему по душе, это уже разговор на его языке, понятном и доступном.