Вышибала
Шрифт:
– Ты мне про него не рассказывал.
– Его легко узнать. У него нет левого глаза, поэтому Джек и носит черную повязку. Он и его банда контролируют этот район. Джек – больной на всю голову. Однажды, в приступе гнева, когда от руки Толстяка Билла в перестрелке погиб его брат, он разгромил целое кладбище, где были похоронены предки убийцы. Самого Билла Джек распял вверх ногами у входа, и тот мучительно умирал до самого рассвета. Когда утром приехали копы, они долго не могли прийти в себя. Могильные плиты разбиты и исписаны сатанинскими символами, часть могил разворочена. Из фамильных склепов Джек вытащил гробы
Во мне клокочет вулкан. Я готов сорваться с места и уложить всех этих ублюдков. Чтобы у меня под домом происходили такие мерзости – уму непостижимо! Ведь я выбрал этот район именно из-за его тишины и респектабельности. А тут такое! Стрелять в спину беззащитному человеку! Никогда не позволял подобной мерзости ни себе, ни своим людям, ни кому-либо еще в Бейсин-сити. Это был один из главных принципов синдиката – не опускаться до уровня первобытных дикарей.
Не удивлюсь, если эти новые хозяева жизни и руки после уборной не моют. Я глубоко убежден, что физическая и душевная гигиена неразрывно и тесно связаны. Человек, сморкающийся в рукав, при ближайшем знакомстве обязательно окажется сволочью и подлецом. Как же быстро опустилось наше общество до самого низшего уровня! Каких-то десять лет – и все достижения человеческой натуры, весь прогресс псу под хвост.
Я достаю из сейфа в кабинете старый добрый «кольт» «Анаконда» сорок четвертого калибра. Он меня ни разу не подводил.
– Не стоит кипятиться, Тони. Одному тебе с ними не справиться. – Вилли успокаивающе кладет мне руку на плечо. – Их здесь слишком много.
– Они посмеют стрелять в меня, Тони Денди, главу синдиката?
– Ты все еще живешь прошлым, босс. Нет уже никакого синдиката – он развалился чуть ли не сразу после того, как тебе огласили приговор. Эти люди не признают ничьего авторитета. Их бог – деньги и насилие.
Счастливчик прав. Идти на поводу у эмоций – большая ошибка. Нужно будет обдумать все завтра, на холодную голову. Но оставлять все как есть никак нельзя.
Мы возвращаемся к столу и принимаемся за индейку. За что я еще уважаю Вилли, так это за то, что из него вышел бы шикарный повар. Я разлил по стаканам виски.
Счастливчик переводит разговор на женщин. Эта тема далеко не столь болезненная для меня.
– Босс, хочу тебя как-нибудь познакомить со своей малышкой Джейн, – говорит он.
– Очередная блондинка с голубыми глазами? Не вижу смысла. Все равно через неделю будешь ходить уже с другой. Я прекрасно помню, что ты бабник похлеще меня.
– Тони, ты не поверишь. Я решил наконец остепениться и, как говорят моряки, бросить якорь. Мы уже полгода вместе. Я сам себе не верю. – Лицо Вилли озарила улыбка, полная счастья и юношеской мечтательности.
Никогда его таким не видел.
– Да ты влюбился, черт тебя побери. Поздравляю! Сколько еще сюрпризов и неожиданностей ждет меня в этом новом мире?
– Она тебе понравится.
Мы мирно беседуем. Давно я не общался с приятным человеком. В тюрьме в этом плане ощущается дефицит. В какой-то момент я замечаю, что крики и вопли на улице поутихли, снимаю с вертушки пластинку Каунта Бейси, ставлю альбом Гершвина и чувствую, что алкоголь слегка утихомирил
Внезапно раздается оглушительный взрыв. Облако пыли врывается из прихожей в гостиную. Чтобы вынести входную дверь, нужно немалое количество взрывчатки. Вилли мгновенно вскакивает из-за стола, в несколько прыжков пересекает комнату и оказывается рядом со мной, в кабинете.
Я пытаюсь сообразить, что происходит. Кому понадобилось врываться ко мне? Но времени на это нет. Нужно действовать.
– Босс, уходи, я прикрою! – кричит Вилли, захлопнув дверь и снимая пистолет с предохранителя.
Я прыгаю на стол, открываю раму и вылезаю на широкий бетонный карниз. Вилли закрывает за мной окно и завешивает его портьерой. С момента взрыва проходит секунд пятнадцать, и я слышу сквозь толщу стекла крики с требованием бросить оружие. Неужели копы? Что они тут забыли? Или, может, кто-то из новоиспеченных беспредельщиков решил поживиться моими скромными сбережениями?
Я сразу вспоминаю Сатаниста Джека – это его район. Я стою на карнизе лицом к стене, прижавшись к ней, как к горячей цыпочке на сеновале. Вниз не смотрю. Десятый этаж – это вам не шутки. Достаточно оступиться, и тело после удара об асфальт превратится в мешок с костями.
Я небольшими шажками продвигаюсь вдоль стены к окну гостиной, останавливаюсь и заглядываю в узкую щель между портьерами. Пыль в комнате немного осела, и я вижу семерых громил. Один из них – с черной пиратской повязкой на левом глазу. Сатанист Джек, сукин сын. Хватило у него наглости нагрянуть в мое логово.
Я двигаюсь дальше. Окно в кухне слегка приоткрыто, поэтому я слышу разговор, происходящий в квартире. Через дверной проем мне видно все, что там происходит. Я напряжен, как взведенный курок.
Если кто-нибудь решит выглянуть в одно из двух соседних окон, то у меня будет два варианта действий. Первый – выстрелить ему в голову и запрыгнуть внутрь, а там уже полагаться на удачу. Второй – оставаться на карнизе и рассчитывать на Вилли. Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь.
– Эй, кто там? У вас есть минута на то, чтобы выйти с поднятыми руками. Иначе мы сначала вынесем эту чертову дверь, а потом угостим вас парочкой гранат. Не будьте дураками. Мы хотим просто поговорить.
– Вы хоть знаете, чья это квартира?! Имя Тони Тернера по кличке Денди ничего не говорит? – с вызовом кричит Вилли.
– Мне плевать на то, кто здесь живет. Я знаю лишь одно – этот тип не заплатил мне еженедельный взнос.
– Он только сегодня вышел на свободу. Да и не будет тебе Тернер ничего платить. Зря вы сюда вломились. Как бы не пожалели потом.
– Эй-эй, попридержи коней, сопляк! Это мой район. Я решаю, кто платит, а кто нет. А сегодня, между прочим, пятница – пора расчета. Этот день подходит к концу. Раз он живет здесь, то должен подчиняться моим правилам. В ином случае мы поселим тут другого человека. Я мог бы, конечно, простить на этот раз. Но сам пойми – порядок есть порядок. Если уступить сейчас – какой пример мы подадим всем остальным? Не исключено, что хозяину квартиры и дальше не захочется платить. А потом, того и гляди, пойдут слухи – мол, Сатанист Джек дал слабину, он уже не тот. Ладно, хватит разговоров. У тебя осталось полминуты.