Вышивка по ворованной ткани
Шрифт:
– Доверяю. Но сейчас перед вами министр в красивом костюме, а на кушетке окажется стеснительный пятидесятилетний мужчина, – пококетничал он. – Что лучше?
– Лучше, если вы будете меня слушаться и приготовитесь к массажу, – строго ответила Валя, потому что растерялась.
– Ну, если у меня совсем никаких шансов за вами поухаживать, слушаюсь и повинуюсь!
Он провёл Валю в заднюю комнату, снял пиджак, галстук, рубашку, ботинки и покорно лёг на массажный стол. У него было вполне молодое, хотя и слегка оплывшее
Валя коснулась его шеи, и показалось, что руки погружаются во что-то родное. И она даже не специально, а помимо собственной воли затопила его не только профессионализмом, но и нежностью.
– Вы всем так массаж делаете? – удивился он.
– Я квалифицированный специалист! – кивнула Валя, не зная, что ответить.
– Высший пилотаж! Но всё равно не верю, что вы всем так массаж делаете. Не хочу верить.
– Думаете, министру делаю массаж лучше, чем остальным? – спросила Валя надменно, хотя пыталась остановить себя, мол, что ты несёшь. – Для меня все пациенты одинаковые!
– Какой я для вас министр? – улыбнулся он. – Для вас я усталый одинокий человек с остеохондрозом.
– Зачем говорите, что одинокий? – попыталась смягчить интонацию Валя.
– По паспорту я не одинокий, – сказал он, завязывая галстук. – Просто, когда вы делали массаж, понял, что совершенно одинок.
– Совет дам, но вы ж не послушаетесь, – поменяла она тему. – Надо корень сельдерея прокрутить через мясорубку, смешать пополам с мёдом, две недели настаивать в тёмном месте и по ложке три раза в день до еды. Но это очень невкусно!
– Откуда знаете, что невкусно?
– Бабушка соседям делала, а я попробовала. – Вале удалось улыбнуться.
Вышли в кабинет, он достал с полки сувенирную куклу в русском народном костюме, протянул и сказал:
– Это – моя шпионка. Если сразу не выбросите, будет напоминать обо мне. А мне напомнит о вас шея, снова заболит, вас снова вызовут! И вдруг у меня появится шанс.
Валя зарделась, решила, что на следующем сеансе подыщет нормальные слова про то, что ей тоже не хватает человека, который иногда будет обдавать её таким теплом. И про то, что массаж – это единственный язык, на котором она может предложить людям свою любовь, ведь её любовь, конвертированная в другие языки, никому не нужна.
Но Игоревна не была дурой, чтобы ещё раз подпустить к начальнику такую красавицу и разделить с этой красавицей влияние на жизнь министерства. На вопросы Виктора Мироновича она с сожалением отвечала, что массажистку с золотыми руками сманил за океан американец, и всё министерство об этом сокрушается.
– Какая жалость, рыбонька! – воскликнула Соня. – Один коитус в задней комнате, и ты смогла бы забрать маму в Москву!
– Соня, при чём тут квартира? – возмущалась Валя. – Я же не потому, что министр, а просто на душу легло! Ты бы видела, какие у него глаза!
– У Геры тоже были
Образ недосягаемого Виктора Мироновича в золотом ободке скрасил ненавидимое Валей министерство, населённое картонными людьми. Однажды она попыталась подойти к двери, перед которой сидел охранник и открывался тот самый лифт для министра и его замов. На этом лифте они спускались, чтоб выйти в закрытый двор, сесть в машины и никогда не пересекаться с подчинёнными.
Но охранник затормозил её, усмехнувшись:
– Не суетись под клиентом, Игоревна ему другую массажистку вызывает.
Валя понимала, что это проделки Игоревны, а структура министерства не оставляет ни щёлочки для общения рядового сотрудника с министром. Да и кто, собственно, она, чтобы претендовать на внимание Виктора Мироныча? Небось каждой молодухе дарит по кукле.
Зарплата и премия были в министерстве больше, чем в поликлинике, сотрудники давали чаевые, платили за массаж после окончания рабочего дня, и коробка с деньгами набухала так, что Валя с Юлией Измайловной, на случай ограбления квартиры, закопали её на антресоли в стопку «Нового мира».
Перед сном Валя фантазировала на тему вожделенной однокомнатной квартиры, вешала в ней занавесочки и расставляла мебель, а по утрам кивала кукле в русском народном костюме:
– Ну что, шпионка? Забыл нас министр?
Как-то зимой, закончив работу, Валя шла в темноте по бульвару и заметила у газетного стенда дрожащего легко одетого юношу, читающего при свете фонаря статью с крупным заголовком «Создай в себе красоту!». Она остановилась и заплакала, потому что отчётливо увидела, что её жизнь – беспросветный серый тоннель.
Весной зашедшая на массаж Лютина объявила в дверях:
– Вы будете смеяться, но Генеральный секретарь ЦК КПСС Черненко тоже умер… В народе это назвали гонками на катафалках!
И Валя удивилась, что Лютина шутит, как Соня и Юлия Измайловна. Понятно, когда миллионы таких, как Соня и Юлия Измайловна, ненавидят советскую власть, но чтоб начальница Первого отдела потешалась над смертью генсека? У Вали, можно сказать, был культурный шок.
– Почему в отпуск не ходишь? – как-то спросила Лютина во время массажа.
– Деньги коплю на квартиру! В отпуск куда? Бабушка умерла, дом в деревне заколоченный.
– Сироту из себя не строй, муж твой известный артист. – Валя скрывала это и испугалась, как с гэбистом Николаем.
– Ушла от него давно. Поди, уже спился.
– Красив как бог! – заметила начальница. – Такими не бросаются.
– Мне такие красивые больше не нравятся, – попыталась Валя зацепить её темой. – Мне нравятся такие, как Виктор Миронович.
– Да он 1936 года – в отцы тебе годится. А тебе, Лебедева, рожать давно пора.