Выскочка из отморозков
Шрифт:
В дом вошла молодая женщина, обеими руками она вцепилась в Борьку, так и втащила его следом, не разжимая пальцы рук.
— Забирайте своего обормота! — Забыла поздороваться и, глянув на Наталью, спросила: — Вы его мать?
— Да!
— Распишитесь в документах, что получили своего выродка целым и невредимым, а еще получите деньги за две смены, мы не возьмем вашего негодяя! — Полезла в сумку и со слезами продолжила: — Это ж надо было такую сволочь на свет выпустить, да еще отправлять такого мерзавца на отдых с нормальными
— Что случилось? Объясните? — вышел из спальни Герасим. Глянул на Борьку, тот мигом шмыгнул на кухню, полез по кастрюлям, в холодильник, загремел тарелками. А воспитательница рассказывала, захлебываясь слезами:
— Ваш паразит попал в мою группу. Их двадцать пять. В первый же день все мальчишки в палате, где жил Борис, закурили. Он научил. Стала его ругать, а он в ответ: «Я дома открыто курю! А ты кто такая, чтоб мне указывать? И дружбанам! Здесь мы не на зоне строгого режима, отдыхать возникли! Между прочим — за бабки! Так что вали отсюда, метелка, и не пыли, пока рога не наломали!»
И это мне, воспитателю с десятилетним стажем! Я его, конечно, решила наказать и заставила убрать в двух кабинетах. Там нужно было протереть полы влажной тряпкой и стереть со столов пыль. Все это он сделал. Ничего не скажешь. Но вдобавок нассал в аквариум, и все наши рыбки передохли. А в кабинете, где располагался живой уголок, выпустил змей. Они расползлись по всем этажам. А змеелова у нас нет. Вы себе представить не можете, как жили мы все целую неделю! — плакала воспитательница.
— А чего вы пацана вините? Зачем закрывали его в кабинетах на ключ? Иначе зачем ему было мочиться в аквариум? Значит, перетерпел и больше ждать не мог! — вступился Герасим и добавил: — Мы ребенка отправили на отдых, а не на истязания. Сами виноваты, нечего на Борьку валить!
— Вы его еще и защищаете? Какой ужас! Думаете, за это отправили его? Что рассказала — мелочь в сравнении. — Присела на стул, предложенный Натальей. — Они проделали дыру в туалет к нам, воспитателям, и всех сфотографировали. Им мало было подсматривать. Ваш заводилой стал. Он эти снимки везде расклеил, не только по территории лагеря, но и в поселке! Всех нас испозорил!
— Ну, эта детская шалость не нова! Она с бородой. Но чувствую, круто Борьку обидели, коль на такое пошел. Достали его до печенок! А ну–ка, дама, подождите! Вы сына турнули? Как бы сама не выскочила следом. Боря! Сынок! Иди сюда, — позвал мальчишку. — Расскажи сам, что случилось?
— А что? Она тут сопли пузырями пустила, а меня все эти дни закрытым продержали, в холодном чулане. Там крысы чуть не с меня ростом, стаями носятся. А я там сколько дней ночевал! Ни пить, ни есть не давали!
— Что?! — побелел Герасим и вскочил со стула.
— Мы попробовали его отпустить! Поверили, что образумился. Так он в директорском туалете все доски подпилил. Мы еле достали и откачали, человек чуть не задохнулся…
— Это я на вас в суд подам! — грохнул по столу Герасим
— Он корпус целый чуть не взорвал! Бросил бутылку с какой–то гадостью. Начался пожар. Еле потушили. Вот и заставили б через суд оплатить стоимость дома. Глянули б на вас тогда!
— Любого можно довести до ярости! И наш мальчишка такой же, как все! Мы послали его отдыхать, а вы издевались над ним! Да еще Борьку во всем вините? Чего ж о себе молчите?
— Мне ихний бугай–директор при всех по морде надавал. За туалет! Вот я и подкинул им бензина, чтоб согрелись. Но только он, видать, разбавленный был, не взорвался, А жалко! — вздохнул пацан.
— Вот видите! Он сам не скрывает, что преступником растет. Ему на всех плевать! — затрещала воспитательница.
— А кого там жалеть? Вас или директора? Обоих под жопу из лагеря! С лишением права на работу преподавателя!
— Руки коротки! — вскочила баба.
— Вот это посмотрим и проверим! Но я такое не прощу! — кипел Герасим,
— Успокойся! Слава Богу, сын жив, здоров, больше не отпустим в лагерь! — положила Наталья руку на плечо мужа. Но того трясло:
— Это ж кому мы доверили мальчонку? Палачам каким–то! Ну–ка, дама, вашу фамилию и директора назовите мне! — потребовал хмуро.
— А вы мне кто? — взвилась воспитательница. — Вместо того чтобы извиниться за своего ублюдка, еще и наезжаешь, козел! — подскочила гостья и, побагровев до корней волос, процедила сквозь зубы; — Змеиное гнездо! Чему ж удивляться? — обувалась спешно.
— Извиняться придется вам, мадам. На коленях станете просить прощения, — предупредил Герасим.
И сделал что хотел. Всю эту ночь писал жалобы во все инстанции, а утром отправил. Не любил пустых угроз, свое обещание сдержал. И хотя никому ни строчки не прочел, весь день ходил как именинник. Он был уверен, что жалобы не пройдут мимо внимания работников прокуратуры, журналистов, администрации города и областного отдела народного образования.
Он ничему не учил Борьку, просто вечером послушал, как отдыхал мальчишка.
А еще через неделю к ним посыпались звонки. Отовсюду. Просили приехать, прийти ответить на вопросы… Борька устал повторять десятки раз одно и то же. И когда он решил больше не ходить и не ездить, к ним из лагеря приехала целая делегация во главе с директором.
Сложным был этот разговор. Каждый настаивал на своей правоте. И Герасим не стерпел:
— Зачем сюда заявились? Я вас приглашал? Вы так и не поняли, в чем виноваты? Нынче напишу еще жалобу! Вам объяснят доходчиво!
— Не надо! Не пишите! Нас измучили! Задергали! Давайте обоюдно простим ошибки и просчеты друг друга и расстанемся!
— Легко хотите отделаться! — ядовито заметил Герасим.
— Ну а как вы хотите? — изумился директор.
— Я свое сказал!
— Короче, объявляете нам войну?