Высокая ставка
Шрифт:
Тяжелые груди Марии Мендес заколыхались в глубоком вырезе.
— Не большая, а лучшая!
— А-а-а! — визжала Изабель. — Тебе уже нечего продавать. Скоро будешь сама приплачивать.
— Сука! — вопила Мария Мендес, наступая на дочь. Насилу ухажер ее оттащил. — Неблагодарная сучка! Вот как ты относишься к своей бедной матери?!
— Матери! Ты никогда не была мне матерью, только мадам! А теперь вон из моего дома!
— Гонишь? Родную мать? Выбрасываешь на улицу?
— Вон! Все вон! — Изабель схватила со стола бутылку шампанского, взяла мужа за руку и повела к дому.
Мария Мендес шла за ними и вопила:
— Мне все говорили, что когда-нибудь ты прогонишь
Уже у самого входа Изабель обернулась:
— Ты никогда и ничего не любила, только палку между ногами!
— Грязный язык у тебя, шлюха поганая! — прошипела Мария Мендес, крестясь. — Гореть тебе в аду!
— Вон! — заорала Изабель матери и обратилась к следовавшей за ними толпе гостей: — Вон! Все вон!
Мария Мендес решила изменить тактику. Она опустилась на колени, стала рвать на себе волосы и завыла, взывая к небу:
— Крошка моя, пожалей свою бедную маму. Ты единственное, что у меня осталось на свете. — Ее заплывшее жиром тело тряслось. — У тебя добрый муж! Возьми меня к себе! Не прогоняй!
Изабель полезла в карман Джованни, вытащила пачку купюр и швырнула матери. Та быстро прикрыла их собой, при этом в животе у нее что-то булькнуло. Изабель рассмеялась:
— Ты настоящая свинья!
Она втащила за собой в дом Джованни и в полном изнеможении прислонилась к двери, которую едва успела захлопнуть.
— Изабель, дорогая, не мучай свою бедную мамочку!
— Убирайся, свинья!
— Я этого не вынесу, я убью себя!
— Убей. В мире чище станет.
— Изабель!
— Прочь!
— Иза-а-а-а-бель!
— Уходи, или я прослежу, чтобы мой муж не давал тебе ни сентаво [7] .
Тишина.
— Я подожду, пока...
— Прочь!
Молчание. И наконец:
— Я люблю тебя, Изабель!
Изабель захихикала. Потом рассмеялась нежным заливистым смехом, который перешел в отрывистый хохот. Джованни, стоя в нескольких футах от нее, тоже силился рассмеяться. Изабель взглянула на него так, будто видела впервые, и расхохоталась еще сильнее. Хохот ее становился все резче и грубее. Держась за живот, она сползла вниз по двери, к которой прислонилась, на пол, подмяв под себя свадебное платье, издала какой-то странный звук и снова расхохоталась, колотя по полу пятками. Глядя на нее, Джованни смеялся, не понимая, в чем дело.
7
Сентаво — мелкая денежная единица Бразилии.
В конце концов Изабель запрокинула голову, подняла бутылку шампанского и вылила себе в рот. Сплюнула на мраморный пол и снова стала смеяться. Вдруг она заметила слуг, глазевших на них с лестничного пролета.
— Чего пялитесь? — заорала Изабель. — Вон из моего дома.
Она поднялась с пола, сунула ноги в туфли на высоких каблуках, снова сбросила их и уставилась на освещенную лестницу. Видя, что от Джованни помощи не дождешься, слуги поспешили ретироваться, прежде чем Изабель зашлась в новом приступе ярости.
— Вон! Хочу, чтобы в ночь моей свадьбы никого не было в доме!
Вскоре захлопали двери — слуг и след простыл.
Изабель заперла двери, задернула шторы, опустила жалюзи. Зажгла во всех комнатах свет. Обошла дом вторично, спустилась по лестнице и нашла Джованни в том же месте, в холле возле парадной двери. В маленькой непроветренной спальне на втором этаже, куда Изабель отвела мужа, она поставила на пол бутылку шампанского, подошла к Джованни вплотную и повернулась
— Раздень меня.
У Джованни пересохло во рту. Дрожащими пальцами стал расстегивать крохотные пуговки на ее свадебном платье. Как же их много! Не меньше тысячи. С ума сойти можно! Наконец-то показалась ее смуглая шелковистая кожа. Пальцы ощутили жар ее тела. Женщина легонько отстранила Джованни и выбралась из своего свадебного платья, оставив его лежать на мраморном полу. Затем сняла лифчик — показались ее маленькие груди с темными сосками. Трусов на ней не было. Белые подвязки поддерживали белые чулки. На фоне лежавшей на полу белой одежды ее тело казалось золотистым, как мед. И если бы не волосы на лобке, ее можно было бы принять за ангела. Сердце Джованни бешено колотилось, он задыхался. Еще немного — и он не выдержит, умрет.
Она села на край постели, протянула к нему руки. Он не двигался. Изабель крепко обняла его, расстегнула ремень и «молнию» на брюках — они упали к его ногам. На белых подштанниках остались следы эрекции. Она усмехнулась и стянула с него подштанники, освободив пенис. Из груди Джованни вырвался крик. Изабель посмотрела на лицо, перевела взгляд на его пенис. Огромный, белый, не меньше одиннадцати дюймов, он был просто великолепен. Она взяла его в руку, и Джованни задохнулся. Изабель, пораженная, усмехнулась горькой иронии жизни: маленький уродец и с таким большим роскошным членом. Запрокинув голову, она рассмеялась глубоким чувственным смехом. Ей на руку упала тяжелая горячая капля семени, которое Джованни извергал снова и снова... Оно растекалось по ее животу, обволакивало пальцы. Она смеялась, а он истекал семенем. Когда же семя иссякло, она принялась гладить и ласкать его член, пока он опять не налился металлической крепостью. Тогда она откинулась на голубое покрывало, обхватила бедра Джованни, подтянув его к себе, прижалась к нему и, засунув его член во влагалищные губы, как бы нанизала себя на него.
Так Джованни Массимо Джемелли потерял невинность. Ему было пятьдесят три года.
Будь у Джованни хоть какой-нибудь опыт, он угадал бы в своей жене существо исключительное, необычайно сексуальное — таких женщин одна на миллион. Охваченный восторгом, он интуитивно чувствовал, что это не просто требовательная любовница. Это кипящий вулкан, изливающий лаву на его ноги. Она делала все сама, ему оставалось лишь подчиняться. Она не давала ему опомниться, набрасывалась на него, словно животное, извивалась всем телом. Казалось, этому не будет конца. Оседлав его член, она скакала на нем, как цирковая наездница. Визжала, стонала, кусалась и потом вдруг стихала, как пронесшийся ураган или обмелевший поток, лежала под ним и смеялась, смеялась, смеялась, и он ощущал этот смех набухающим кольцом крайней плоти.
Немного погодя Изабель, совершенно голая, а Джованни в своей гофрированной ночной рубашке сидели на прохладном мраморном полу огромного зала, рассматривая свадебные дары, присланные со всего света. Даже отказавшиеся приехать на свадьбу не решились проигнорировать это событие или прислать дешевые подарки. И Изабель визжала от восторга, срывая дорогую, со вкусом подобранную упаковку с фарфора, хрусталя, серебра, ручных изделий, чеканки... Сидя на корточках, она пила шампанское прямо из бутылки, доедала остатки икры с большого серебряного подноса, который притащила из кухни, и открывала тщательно завернутые подарки. Джованни наблюдал, как она вливала себе в рот шампанское, как оно тоненькой струйкой стекает по ее груди. Смотрел на темный кустик волос между ее ног, когда, поднявшись с пола, она раскачивалась на носках.