Высокие башни
Шрифт:
— Дети мои, мы должны с уважением относиться к его горю. Он настолько опечален, что не желает, чтобы кто-либо видел его лицо. Я должен повидать его.
Настоятель пробыл у мсье Шарля целый час. Все это время слуги зинимались рутинной работой, но сейчас они столпились внизу, когда услышали его шаги. Он внимательно всех оглядел, а потом удовлетворенно кивнул головой:
— Вот уже лучше. Дети мои, я вижу, вы прислушались к моим словам. Когда он спустится вниз, он должен увидеть вас именно такими, — настоятель благославил собравшихся. — Никто из смертных не может знать помыслов Отца небесного, но мы уверены,
— Доброе утро.
Потом барон оглядел комнату, чтобы удостовериться, что слуги не забыли свои повседневные дела. Все было исполнено. Окна были закрыты черной тканью, и над камином висели черные драпировки. С полки убрали все, что там стояло: его любимые свечи, высотой в два фута, серебряные солонки и ложки, миски с ручками, разные блюда. Вместо красивой посуды на столе стояли самые простые миски.
Сначала мсье Шарль глотал с трудом, но постепенно у него появился аппетит. Как говорила кухарка, его воля к жизни позволила ему немного прийти в себя.
Он разговаривал только с Фелисите, сначала о делах — какие прибыли письма, об остальных новостях. Он закончил завтрак и снова грустно нахмурился.
Барон медленно оглядел комнату.
— Шестеро братьев умерли! А среди них был тот, на чью силу я всегда опирался. Тем, кто остался, будет не так легко продолжить работу. Нас осталось четверо из десяти! Жозеф во Франции, Жан-Батист — в Луизиане, малыш Антуан — в Гвиане, а я — дома.
Мсье Шарль поднялся из-за стола и собирался покинуть комнату. Потом задержался и обратился к Фелисите:
— Когда день твоего рождения?
— Восьмого июля, мсье Шарль.
— Это был день, когда в Лонгее разразилась страшная гроза. Мы этот день запомним надолго. В письме от брата, мсье де Серини, указана дата смерти… Д'Ибервилля и даже указано время дня. Он умер восьмого июля в тот момент, когда потухли все свечи в церкви!
Глава 8
Послышался стук в дверь, и раздался бодрый голосок Фелисите:
— Мсье Шарль, уже шесть часов! Баронесса зарылась головой в подушки.
— Шесть часов, — застонала она. — Шарль, я не могу вставать и завтракать с тобой в такое время… Эта девочка становится излишне надоедливой, не правда ли? Она постоянно чем-то занята с тех пор, как закончила школу.
Барон не обратил внимания на сонные протесты, сел в кровати и стащил ночной колпак. Ему не нужно было внимательно приглядываться к окнам, покрытым морозными узорами, чтобы понять, что на улице сильно похолодало. Он немного колебался, прежде чем вынырнуть из постели, но потом начал быстро одеваться. Только когда он надел сюртук, барон ответил жене:
— Я сказал, чтобы она разбудила меня в шесть. Мне необходимо сделать столько дел, что лучше было бы вообще не ложиться.
— Почему ты должен вести такую спартанскую жизнь? Я из-за этого чувствую себя абсолютно бесполезной. А когда в дверь стучит Фелисите и
Барон засмеялся и замерзшими пальцами попытался застегнуть пуговицы сюртука.
— Сердечко мое, твое присутствие помогает мне справляться с работой и тревогами, — он побрызгал в лицо водой из тазика и задохнулся от холода. — Я ничего тебе не говорил, но англичане нападут на нас, как только на реках растает лед. Мы считаем, что начнется атака на Монреаль.
Барон заметил, как сжалась жена, когда он напомнил ей об опасности, которой они постоянно подвергались, и пожалел о своих словах. Потом барон вспомнил, как она ослушалась приказа и приплыла к нему сюда, оставив детей во Франции.
— Клодин, когда они сюда пожалуют, мы будем готовы к встрече. Я занимаюсь этим все время.
— Мне даже кажется, — упрекнула баронесса, — что ты этому радуешься.
Барон собирался покинуть комнату, но в этот момент вернулся к постели.
— Ты права, Клодин, признаюсь, я этому рад. Меня раздражает, когда люди считают, что кроме бизнеса меня ничего не интересует. Они забыли, что я участвовал во многих сражениях во Франции и здесь принимал участие в двух кампаниях, кроме Лашина, где мне повредили руку. Я мог бы стать приличным солдатом, как многие из них… Конечно, не исключая Пьера… Если бы я не был старшим сыном, и на мои плечи не легла огромная ответственность.
Мсье Шарль выпрямился.
— Теперь, когда я отвечаю за безопасность Монреаля, у меня появился шанс это доказать. Неужели тебя удивляет, что я волнуюсь?
В голосе жены послышались слезы:
— Когда наконец закончится эта ужасная война?
Когда барон вошел в столовую, Фелисите уже завтракала. В камине ярко пылал огонь, и в комнате было тепло. Девочка встретила мсье Шарля теплой улыбкой, рядом с ней на столе высилась стопка бумаг, и она похлопала по ней рукой:
— Сегодня у нас насыщенный день. Мсье Шарль, жаль, что вам пришлось вчера ужинать вне дома. Заходил мсье Хертель насчет земли.
Кухарка принесла буханку хлеба прямо из печи, и прежде чем порезать, провела над ней крест на крест ножом. Барон взял кусок хлеба и начал его задумчиво жевать, запивая горячим какао.
— Та разговаривала с мсье Хертелем?
— Да. Он хочет продать все поместье, а не часть, как он собирался. Как вы считаете, он делает это потому, что земля граничит с рекой Ришелье, куда вскоре пожалуют англичане?
— Эти соображения помогли ему прийти к решению, — барон улыбнулся. — Конечно, это не очень защищенное место, но я хочу его купить. Я желаю округлить наши владения со всех сторон. Какую цену он запросил?
— Слишком высокую, мсье Шарль, — как ни странно, но деловые манеры шли Фелисите и в то же самое время казались поразительными для девушки ее возраста. Ей следовало интересоваться нарядами, танцами и ухажерами, но она сидела перед попечителем с серьезным взглядом, и в данный момент ее интересовала только цена земли вдоль реки Ришелье. — Он желает получить тысячу ливров за землю и еще сотню за пошлину.
— Это чересчур, — барон начал возмущаться. — Все думают, что деньги у семейства ле Мойн — немеренные! Никого не интересуют, каким образом они нам достаются. Но нас ему не перехитрить, не правда ли, малышка? Мы с тобой умницы!