Высокий, царственный и сварливый
Шрифт:
Но его там не было. И я мне пришлось есть, делая вид, что всё в порядке, ради того, чтобы скрыть весь этот беспорядок от членов королевской семьи Шаха.
— Что? Когда? — спросила я Майкла, конюшего Кая, после того, как нашла его возле дворцовой кухни со его мужем — кондитером Роджером.
— Примерно за час до того, как подали обед, — ответил Роджер, взглянув на Майкла в поисках согласия.
— Да, — Майкл твердо кивнул; его мальчишеские черты лица нахмурились. — Принц Кай чуть раньше заходил на кухню за бутылкой воды и протеиновым батончиком. Я не знаю, что он сказал Пьеру, но Пьер казался напряженным, когда сказал Нуру, что
— О, — выдохнула я и получила в ответ смесь жалостливых и обеспокоенных взглядов. — Спасибо, что рассказали мне.
Поднимаясь в свою комнату, я достала телефон, испытывая искушение написать Каю и спросить, куда он уехал с Пьером. Но назойливый голос в моей голове заставил меня почувствовать, что я не имела на это права, поэтому я этого не сделала.
Тем не менее, я набрала, удалила и перепечатала дюжину сообщений, расхаживая по своей комнате, желая что — то сказать, но все звучало неправильно. Я не могла начать разговор по телефону, который нам нужно было провести лично. Но мысль о том, чтобы сидеть сложа руки и ничего не делать, заставляла тревогу грызть мою грудную клетку, поэтому я достала свой ноутбук и начала исследовать.
Шпионские камеры. Взлом. Отслеживание электронной почты. В какой — то момент я начала речь, которую написала много лет назад именно для этой ситуации — когда моя правда выйдет наружу и мне наконец придётся встретиться лицом к лицу с миром.
Я перечитывала её в третий раз, когда раздался настойчивый стук в мою дверь.
— Моя дорогая, это я, — сказала мама Катия с другой стороны.
Закрыв ноутбук, я подошла к краю кровати и заковыляла на онемевшей ноге. Тепло в её бледно — зеленых глазах и материнская улыбка встретили меня в тот момент, когда я открыла дверь, распутывая некоторые узлы в моей груди. Я закрыла дверь, и она заключила меня в объятия.
— Дорогая. Что ты здесь делаешь совсем одна?
Я погрузилась в её мягкие изгибы, каждый вдох давался легче предыдущего, чем сильнее она меня сжимала.
— Я просто сидела за ноутбуком, — улыбка тронула мои губы. — Ты пахнешь, как принц Арш.
— Это, я…ну, я… — она обреченно вздохнула. — Вот что происходит, когда мужчина, которого ты любишь, испытывает непреодолимую потребность прикасаться к тебе и обнимать тебя при каждом удобном случае, — морщинки от смеха вокруг её рта углубились с неохотным восторгом, когда она высвободилась из наших объятий. — Теперь, когда я не настаиваю на том, чтобы скрывать наши отношения, он больше не видит необходимости вести себя прилично. Не то чтобы это беспокоило меня, на самом деле это очень лестно. Но мне пришлось вырваться из его объятий, чтобы найти тебя. Ещё минута и… — она прочистила горло, её глаза озорно заблестели. — Ну, нашим следующим пунктом назначения была бы кровать.
— Мама Катия, — я усмехнулась, сморщив нос.
— Не надо мне тут мама Катия, дорогая принцесса. Как будто это не совсем то, чем вы с принцем Каем занимаетесь.
Резкое напоминание о секс — видео в тех письмах убило мою улыбку, и она поморщилась.
— О, милая, прости. Это было совершенно не то, что следовало говорить в данный момент.
Мне удалось изобразить половину своей улыбки.
— Не нужно извиняться. Ты не ошибаешься.
Её
— Пойдем. Со всеми этими мужчинами вокруг мы не смогли нормально поболтать по — женски, и я думаю, нам давно пора это сделать.
Прислонив подушки к изголовью кровати, мы устроились поудобнее и натянули одеяло на ноги. Я уронила голову на плечо мамы Катии, и она взяла мою руку в свои, поглаживая большими пальцами мою ладонь.
— Шер рассказал мне, что произошло прошлой ночью, — тихо сказала она. — Почему ты сказал ему отослать принца Кая, не поговорив с ним?
Я зажмурила глаза, когда в моих ушах зазвучала мольба Кая.
— Потому что, — прошептала я. Сильная боль пронзила мою грудь. — Я не могла встретиться с ним лицом к лицу. Я чувствовала себя виноватой. Это моя правда, но кто — то использует её, чтобы причинить ему боль, а он этого не заслуживает. Это последнее, чего я хочу для него.
— А как насчет тебя? Потому что ты тоже не заслуживаешь боли, Эсмеральда.
— Я знаю, но у меня нет выбора. Это моя реальность; я должна с этим жить. Кай не обязан. У него есть выбор. Он не обязан нести это бремя. Но он пытается, и я…Что, если он потом пожалеет об этом?
— Если у него есть выбор, моя дорогая, — сказала она, переворачивая мою ладонь и проводя большими пальцами по её тыльной стороне. — То это в его праве выбирать всё, что он захочет. Но мне кажется, что ты пытаешься сделать этот выбор за него, а не принять то, что выбрал он.
— Но его выбор…
— Это ты, — сказала она мягко, как неоспоримый факт. — Принц Кай выбрал тебя. И из того, что я слышала, он со вчерашнего дня носится повсюду, делая всё, что в его силах, чтобы защитить твою тайну. Он также скрыл правду, насколько мог, от своей собственной семьи, — она сделала паузу. — Я была там, когда он сказал своим родителям, что в записи, которую прислали на электронную почту, ты рассказываешь ему о своей размолвке с королем Каримом, но мне показалось, что это не так. После этого он остановил меня, чтобы рассказать правду о записи.
— Ты знаешь, что он сказал мне, когда я спросила, почему он не сказал им правду? — спросила она. — Он сказал: “Потому что это правда Эсмеральды, и, если она не хочет, чтобы кто — нибудь знал, тогда я позабочусь о том, чтобы никто не узнал. Включая мою собственную семью”.
Жгучая влага затуманила мой взгляд, превратив лицо мамы Катии в размытое пятно.
— Он не проводит каждый час бодрствования, пытаясь найти людей, которые это сделали, потому что боится, что правда выйдет наружу. Он делает это, чтобы вернуть тебе власть над твоей собственной правдой.
Я сморгнула застилающий глаза стыд и опустила голову.
— Я трусиха.
— Нет, милая. Ты не трусиха. Ты напугана. И я не сомневаюсь, что отчасти этот страх вызван тем, что ты беспокоишься о том, что это значит для людей, которых ты любишь. И я думаю, что ты проецируешь себя на других, — она откинула волосы с моего виска, проведя двумя пальцами по моему уху. — Я думаю, что твой страх за них является отражением того, насколько ты боишься за себя. Но тебе легче беспокоиться о других, потому что это то, чем ты занималась так долго. То ли из чувства вины, то ли из чувства долга, я не знаю, но ты пытаешься не ставить себя на первое место. Итак, беспокойство о Кае — это твой способ справиться с тем, что ты чувствуешь.