Высокий, Загадочный и Одинокий

Метьюсон Р. Л.

Ефраим оказался перед необходимостью запереть смежную дверь с домом на ночь. "Только этого и не хватало", – подумал он сухо.

– Что?… Ой! – произнесла девушка, Медисон.

Аромат девственной крови, врезался в его чувства. Ефраим еле устоял на месте. Но это не самое худшее. Голод яростно поднялся в нем. Это странно, поскольку он прикончил два пакета с кровью по дороге домой. Ефраим не был голоден, но запах ее крови опьянял.

В данный момент он хотел ее крови больше, чем что-либо на этой земле. Ее кровь взывала к нему. Он

сильно сжал руки, останавливая себя от нападения на девушку перед двумя детьми. Возьми голод под контроль! Не имеет значение, как выглядит эта девушка, он хотел ее крови. Никогда раньше он не чувствовал такую нужду, даже на протяжении двадцати лет проведённых в темнице Николса.

Его клыки выдвинулись. Он выучил много лет назад как контролировать глаза, но это проигранная битва. Ему нужно уйти от этой женщины, кем бы она не была.

Он отступил в тоже время, когда девушка, по его догадкам, поскольку не смог определить этого из-за ее одежды, вышла из-за капота автомобиля и первым делом посмотрела на маленькую девочку, а не на него, плотно сжимая запястье. Ефраим решил, что это и есть причина "Оу".

Она закатила глаза, пока смотрела в сторону девочки.

– Джил, иди внутрь и помоги бабушке с ужином.

– Но…

– Иди, – твердо повторила девушка. Ефраим вперился в неё взглядом. Он не мог определить ее возраст, но был уверен, что она явно не ребенок.

Она надела старую бейсболку задом наперед, а ее лицо было грязное и заляпанное. Он не смог разглядеть какие-то черты лица. Единственное, что Ефраим увидел на ее лице, это глаза. Они были карими, но не обычного оттенка, а довольно яркого.

Его взгляд прошелся по ее телу. Фигура отсутствовала. Также у нее, судя по всему, плоская грудь и лишние килограммы. Он убедился в этом, благодаря ее мешковатым штанам. По его опыту, женщины носили одежду больших размеров, чтобы скрыть лишний вес. Единственная привлекательная черта в ней – кровь.

Если он не выберется отсюда в ближайшее время, то выяснит, является ли ее кровь на вкус, так же хороша, как пахла.

– Ты полицейский? – спросил мальчик.

– Ты ведешь себя грубо, Джошуа, – пожурила она мальчика. Девушка повернулась к Ефраиму и улыбнулась. – Извините. Это Джошуа, а я Медисон.

Он кивнул. Его клыки пульсировали от боли во рту, желая попробовать ее.

– Мы только приехали сегодня, – продолжила она, когда он не предпринял никаких попыток представиться.

Он снова кивнул.

– Ну, и кто ты? – спросил Джошуа.

Ефраим лишь развернулся и пошёл прочь. Если он не поспешит в дом, то пожалеет об этом.

– Как тебя зовут? – крикнул Джошуа.

– Ефраим, – ответил он не оглядываясь.

Он прошел к задней части дома и поднялся по черной лестнице. Тогда он бросил маленькую сумку на стол и вспомнил, что у него появился новый сосед.

– Дерьмо.

Это была Медисон. Она будет рядом, чтобы искушать его днём и ночью.

Ефраим обеими руками пригладил короткие черные волосы. Он может сделать это. Может жить здесь с этой женщиной. У них только общий санузел. Она будет запирать обе двери. Любая женщина в здравом уме заперла бы дверь, когда жила в пансионате, даже если им управляла ее бабушка.

Не то чтобы закрытая дверь остановит его. Он мог выбить ее одним мизинцем, но это послужит ему полезным напоминанием, что к ней вход воспрещен. Ефраим не хотел уезжать.

Он счастлив здесь. Никто не мешал ему. Работа нравилась. Как и жизнь в пансионате.

Он не хотел приобретать собственное жилье. Ему нравилась идея быть одним, но не совсем.

Нет, Ефраим смирится с этим и подождет. По словам Миссис Бакмен у Медисон новая работа. Она накопит денег и съедет. Большинство молодых девушек хотели жить отдельно. Да, так и будет. Просто нужно подождать.

Он покачал головой, схватил освежители воздуха и направился в ванную. Ефраим открыл дверь и замер.

Что, черт возьми, случилось с ванной комнатой? Миссис Бакмен переделала ее для внучки?

Он знал, что она хотела поселить молодую девушку здесь, но не знал, что пойдет на такие меры.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Нет, он почувствовал запах моющего средства и искусственных лимонов. Она убиралась. Всё, включая пол, сияло.

Исчезли его освежители воздуха, грязные полотенца, мусор и отвратительный запах. Сейчас здесь чисто и упорядоченно. Полки заполнены большими пушистыми полотенцами.

Душ сиял, и в нем стояли его шампунь и мыло, также ее туалетные принадлежности. Он обратил свое внимание на шкафчик для лекарств.

Она взяла на себя распределение места, что имело смысл. На его стороне стояла бритва, гель для бритья и одеколон. Эта небольшая коллекция занимала половину полки, оставляя другие две пустыми.

С любопытством, он открыл ее половину в шкафчике. Она уставлена чистящими средствами, мылом, лосьонами, лекарствами, пинцетами, щипчиками, ватными палочками, жидкостью для снятия лака и розовой бритвой.

Розовой. Почему именно розовая? Другие вещи просто вводили в ступор. Зачем ей нужно остальное? Она строит что-то из всего этого дерьма?

Он закрыл шкаф и открыл первый ящик под раковиной. Запас туалетной бумаги. Ладно, пригодится. Ему нет, но ей да. Вполне разумно. Ефраим закрыл этот ящик, открыл нижний, и замер.

– О… твою мать. – Его руки дрожали, когда он потянулся вниз и подхватил розовую коробочку, гигиенических прокладок. – Блядь.

Ему следовало это предвидеть, когда миссис Бакмен сказала ему о приезде молодой девушки. Он забыл о женских менструациях. Он выпрямился и посмотрел в окно. Его охватило смешанное чувство.

Ефраим знал только, что они чрезмерные и регулярные. Он понятия не имел, что это значит, но не сулило ничего хорошего рядом с ним.

Его глаза закрылись, и Ефраим помолился о контроле. Женщина, нет человек, чья кровь так привлекает его как ничто другое, будет истекать ею раз в месяц в соседней комнате и выбрасывать пропитавшиеся прокладки в мусорное ведро.

Это ад. Полный ад. Ему понадобится каждая частичка контроля, чтобы не высасывать выброшенные прокладки. Это звучит отвратительно даже для него.