Высокий, Загадочный и Одинокий
Шрифт:
Раскал, Нью-Гэмпшир 2009г.
– Что, если я ей не понравлюсь? – спросил Джошуа.
– Да, что, если мы ей не понравимся? – решилась спросить Джил, придав правдоподобность вопросу Джошуа.
Медисон тихо ругнулась. Она собиралась отвести Джил в сторону и напомнить, что пятнадцатилетняя не должна добавлять страхов десятилетнему мальчику. Теперь Джошуа снова расплачется.
Медисон провела четыре дня в дороге вместе со своими братом
Она бросила очередной раздраженный взгляд на свою мать, которая свернулась калачиком на пассажирском сидении маленькой разбитой машины и вцепилась в последний выпуск желтой прессы, за который, конечно же, заплатила Медисон.
Ее мать была рассеянной и ни на одной работе не задерживалась дольше суток. Кенди, матери нравилось, когда ее так называли. Ее настоящее имя было Эмма, но она его ненавидела. Она ненавидела в себе все, если мужчине это не нравилось. Так она управляла своей жизнью и жизнями троих своих детей. Если мужчине нравилось, значит все было в порядке. А если мужчине не нравилось, то Кенди бралась менять все и если это не помогало, то ее мать не чуралась закатывать истерики, орать, бить или манипулировать своими тремя детьми.
Медисон глубоко вдохнула и посчитала про себя до десяти. Она была раздражена и не просто так. После двадцати трех лет ада, Медисон думала, что наконец-то покончит со всем этим. Кенди пообещала оформить попечительство на детей. В этот раз она действительно собиралась это сделать. Медисон не могла дождаться.
У нее были деньги в банке, высшее образование и планы. Она собиралась съехать из их трейлера, из унылого, разбитого, тесного трейлера, и забрать своих брата и сестру с собой. С чем её мать согласилась.
Черт, много лет назад Кенди практически закатила истерику и потребовала от Медисон забрать их. Она сказала, что теперь ее очередь жить нормально. Медисон задолжала ей это.
Ведь прежде всего это была вина Медисон, что все так получилось. Ее мать стала бы моделью, если бы не забеременела в шестнадцать.
Кенди считала, что Медисон обязана ей, за то, что она не сделала аборт, и при каждом удобном случае напоминала об этом.
Единственной нитью к личности отца Медисон оказалось то, что она несомненно выглядела наполовину коренной американкой. Ее волосы были черными и блестящими, кожа – от природы смуглой, а глаза – карие, которые напоминали карамель.
Это давало ее матери единственную нить к происхождению ее отца.
К счастью мать была расисткой и лишь однажды "перепихнулась" с цветным, так она называла всех, у кого кожа не белого цвета.
Итак, ее отцом был Эндрю Соломан, парень их местного племени. К сожалению, он умер после того, как родилась Медисон. Он хотел сам вырастить Медисон, и Кенди была более чем счастлива
Она взяла свою малолетнюю дочь и направилась к трассе, ведущей в Калифорнию, но смогла добраться только до соседнего штата. Там у нее началась жизнь, состоящая из никудышней работы, пособия, романов с женатыми мужчинами и наркотиков.
Они странствовали по всей стране, пока не появилась Джилл, и тогда они осели в Нью-Мексико, где Медисон взяла на себя заботу о брате и сестре и присматривала за домом, точнее трейлером.
Медисон считала дни до своего восемнадцатилетия, чтобы получить возможность уйти от матери.
Она не собиралась бросать своих брата и сестру, но отчаянно хотела оказаться подальше от матери и ее манипуляций.
Кенди с ужасом ждала восемнадцатого дня рождения дочери. Это означало бы, конец её разгульной жизни. Ей придется найти работу или кого-то, кто позаботится о ее детях.
Итак, когда наступило утро восемнадцатилетия Медисон, Кенди поступила так, как поступила бы любая уважающая себя женщина, если бы столкнулась с настоящей ответственностью впервые за пятнадцать лет.
Она сбежала.
Конечно же, она оставила Медисон записку, в которой поздравила ее с днем рождения и поблагодарила за заботу о детях. Также сообщала, что нашла свою настоящую любовь и уехала с ним в Вегас.
Медисон не знала плакать ей или смеяться. Она, наконец, избавилась от матери, но столкнулась с тем, что должна была воспитывать своего брата и сестру раньше, чем ожидала.
Так последние пять лет Медисон растила маленького брата и сестру. Никто не скучал по матери. По правде говоря, Медисон была для них обоих вместо мамы с самого рождения.
Кенди же взяла на себя роль старшей сестры, которая недолюбливала своих сестру и брата и никогда им не помогала. У каждого была своя роль.
Медисон бралась за любую работу, чтобы закончить колледж, а также чтобы накормить и одеть детей. Она сторонилась настоящей жизни.
Ее единственные друзья были из резервации, где она, если могла, проводила свое свободное время. Она не встречалась с парнями из-за нехватки времени. Ну, по крайней мере на постоянной основе.
Она боялась превратиться в свою мать, поэтому не позволяла себе серьезных отношений.
Кенди влюблялась в каждого встречного. Она становилась одержимой и жалкой, а Медисон не похожа на свою мать. Того, кто начинал ей нравиться, она отвергала. Так безопаснее.
Меньше двух недель назад Медисон начала работать учителем истории в общественной средней школе. Впервые в ее жизни все шло идеально, когда вдруг заявилась Кенди.
Плач Джошуа разбудил ее в три часа ночи. Пьяная женщина блевала в гостиной-кухне-столовой-спальне Джошуа. Медисон вошла в вышеупомянутую комнату с бейсбольной битой на перевес и разразилась проклятьями. Кенди вернулась.