Высокий, Загадочный и Одинокий

Метьюсон Р. Л.

– Откройте.

– Что это значит? – поинтересовался Крис.

– Это значит, что ты не поедешь в детский дом. Это значит, что теперь ты Кристофер Уильямс.

– Что? – повысил он голос, – Ты меня усыновил? Как? А разве это не занимает несколько месяцев?

– Да, я тебя усыновил. Я спросил твою мать, и она решила, что обеспечить твое будущее лучше, чем выбрасывать тебя на улицу, поэтому она подписала документы. Что касается своевременности усыновления, я оказал пару одолжений.

– Без брехни? – настороженно спросил он. Крис

думал, что это могла быть шутка, он не доверял с легкостью.

– Без брехни. Ты теперь официально мой ребенок, – сообщил Ефраим, подмигнув.

Крис улыбнулся.

– Прекрасно, – сказал он признательно.

– Я не понимаю, у меня уже было попечительство. Эмма подписала его. Я заплатила адвокату довольно круглую сумму, должна сказать.

– Боюсь, что Кенди соврала. У нее не было опекунства над Джошуа. Ефраим был добр и позаботился обо всем прежде чем что-либо могло произойти.

– Итак Джошуа теперь мой? – спросила Элеонор, улыбнувшись сквозь слезы.

– Да, Кенди потеряла все права год назад. Я заставил отца мальчика поступить правильно.

– А что со мной? – спросила Джил.

– Кенди отказалась от тебя в пользу бабушки, когда вы переехали. Все улажено.

– Отлично и все что у нас всех есть – это семья. Я взвинчен, поэтому не сердите меня, но какая разница, если мы на грани того, чтобы стать бездомными? – спросил Крис, когда Джошуа забрался к нему на колени. Крис обнял мальчика за маленькие плечики.

– Вы не потеряете ваш дом. Все только начало меняться. – Ефраим открыл чековую книжку и заполнил чек.

Он передал чек Элеоноре.

– Передадите мне подписанные бумаги в понедельник.

Элеонора взяла чек дрожащей рукой, при виде цифры она округлила глаза.

– Ефраим, что происходит? Ты не можешь себе этого позволить.

Ефраим пожал плечами.

– Я живу здесь, потому что не люблю жить один, а не потому что не могу себе этого позволить. Я очень обеспеченный человек, – сообщил он, равнодушно пожав плечами.

– Вот это, да. – Глаза у Джил стали размером с блюдца.

– По ходу у меня богатенький папочка, – поддразнивал Крис.

– Ты уверен? – спросила Элеонор.

– Да, я люблю этот дом.

Она улыбнулась и кивнула.

– Спасибо, Ефраим. Уверена, что быстро найду квартиру.

– Нам придется переехать? – спросил Джошуа, переведя взгляд на Медисон, – Я не хочу снова переезжать.

– Шшшш, сладкий, теперь это дом Ефраима, – сказала Элеонор.

Ефраим тяжело вздохнул.

– Элеонор, я не выгоняю детей из их дома и тем более я не выгоняю тебя.

– Ты меня смущаешь, – призналась Элеонор.

– Может быть он и принадлежит мне, но это ваш дом. Ты и дети останетесь. Дом больше не будет пансионом, хотя у нас будут гости время от времени. Мне бы хотелось, чтобы у детей был собственный дом, где бы они не сталкивались все время с чужими людьми и могли быть самими собой. – Он встал и потянулся. – В остальном, ты можешь поступать как тебе заблагорассудится. – Он открыл бумажник и вынул несколько стодолларовых купюр и дал их ей. – Возьми и сходите с детьми купите продукты. Передай всем, что из-за того, что они не заплатили за неделю, им придется пойти есть куда-нибудь еще. А вы ребята в кои-то веки можете сесть и устроить семейный обед. А теперь я пойду в постель, когда вернетесь, разбудите и мы поедем по магазинам, хорошо?

Гордость Элеоноры не дала ей взять деньги, несмотря на то, что холодильник и кухонные шкафы были полностью пустыми. Ефраим вложил деньги ей в руку.

– Элеонор, я очень устал. Я не спал больше трех суток, поэтому давай займемся делом. Ты живешь теперь в моем доме. Я ценю тебя и твоих внуков, мой новый непослушный сын ест как поросенок и я схожу с ума по твоей внучке. Пожалуйста, пожалей меня и просто возьми деньги и купи немного еды, чтобы я мог вернуться в кровать.

– Ефраим, мы не можем принять твою благотворительность, – сказала Медисон

– Медисон, это не благотворительность, моему сыну надо поесть. – Он был удивлен с какой легкостью это слетело с его языка. Крис отвернулся, пряча улыбку. – Мои любимые десятилетний мальчишка и пятнадцатилетняя королева драматического театра должны поесть.

– Эй! – открыла рот от возмущения Джил. Он проигнорировал ее.

– Помимо всего прочего, Элеонор должна поесть, чтобы справиться с детьми и домом. Это не благотворительность.

– Она самая!

Он дернул себя за волосы.

– Пожалей меня, женщина. Я истощен!

– Не делай этого из-за меня, – упрямо заявила она.

– Детка, даже если бы ты здесь не жила, я бы все равно так поступил бы. Элеонор заботилась обо мне последние три года, она хорошо ко мне относилась и мне нравилась ее компания. Я бы купил этот дом только лишь для того, чтобы она осталась здесь. Я бы сделал это ради детей. Мне все равно кто здесь живет. Я владелец этого дома. Я буду оплачивать счета и покупать еду. Я ничего ни от кого не ожидаю.

– Спасибо, Ефраим, – сказала Элеонор. Ее глаза светились теплом.

– Пожалуйста. Итак, я так полагаю, вы остаетесь, – сказал он, надеясь завершить беседу и снова залезть в постель.

Она кивнула, улыбаясь.

– Если ты хочешь, я с радостью останусь здесь, чтобы у детей был надлежащий дом.

– Это твой дом, Элеонор. Даже не думай иначе.

– Но… – начала Медисон.

В изнеможении он поднял руки.

– Я бы хотел, чтобы люди перестали начинать предложение с "но". – Он подошел к дивану, взял ее за руки и опустился перед ней на колени. – Детка, пожалуйста, ты меня убиваешь. Я ничего не ожидаю от тебя. Я просто хочу убедиться, что у нас есть крыша над головой. Я не хочу приходить в пустой дом, и я хочу, чтобы Крис, Джошуа и Джил были вместе с их бабушкой. Разве ты не видишь, что это делает меня счастливым? Ты хоть представляешь, как одинок я был и как долго это длилось?