Высокое окно

Чэндлер Раймонд

Он взглянул на меня — несколько удивленно. Девочки у игрального автомата взглянули на меня — несколько удивленно. Я подошел к висевшему над прилавком зеркалу и взглянул в него — несколько удивленно.

Я опустился на стул и сказал:

— Двойной виски, неразбавленный.

— Извините, сэр, — все так же удивленно сказал аптекарь, — но здесь не бар.

— Да, да, — согласился я. — То есть, конечно же, нет. Я только что пережил сильное потрясение. И несколько не в себе. Чашечку кофе, пожалуйста, послабее.

И кусочек черствого хлеба с тонким ломтиком ветчины. Впрочем, нет. Все-таки лучше не есть. Пока что. Всего хорошего.

Я встал со стула и прошагал к двери в тишине, громкой, как спущенная по металлическому желобу тонна угля.

Человек в черной рубашке с желтым шарфиком ухмылялся мне из-за «Нью-Рипаблик».

— Бросьте эту дрянь и вгрызайтесь во что-нибудь более солидное, типа комиксов, — посоветовал я ему просто из дружеских соображений.

Я вышел. За моей спиной кто-то сказал:

— В Голливуде их полно.

14

Поднявшийся ветер был сух и упруг; он раскачивал верхушки деревьев и подвесные фонари, отчего по стенам домов черные тени оползали медленно, как лава по склону вулкана.

Ломбард находился на Санта-Моника около Уилкокса — в тихом старомодном местечке, омываемом спокойными волнами времени. В его витрине выставлены вещи — от набора мормышек для форели в плоской деревянной коробочке до портативного органа, от складной детской коляски до фотоаппарата с четырехдюймовым объективом, от перламутрового лорнета в выцветшем бархатном футляре до несамовзводного кольта сорок четвертого калибра.

Я зашел в ломбард, над моей головой звякнул колокольчик. В глубине помещения кто-то завозился, высморкался, потом раздались шаги.

За прилавком появился старый в черной ермолке еврей и предупредительно улыбнулся мне.

Я вынул кисет, достал оттуда дублон Брэшера и положил его на прилавок. Рядом с прилавком было огромное окно, и я чувствовал себя совершенно голым. Никаких тебе потайных комнаток с резными плевательницами ручной работы и наглухо закрывающимися дверями.

Еврей взял монету и взвесил ее на ладони.

— Золото? Из фамильных тайников, а? — Он подмигнул.

— Двадцать пять, — сказал я. — Жена и детки просят хлеба.

— О, это ужасно. Золото, судя по весу. Только золото или, может быть, платина. — Он небрежно бросил монету на чашечку весов.

— Золото, да, — кивнул он. — Так десять долларов берете?

— Двадцать пять.

— За двадцать пять что я с ней буду делать? Продам или как? За те пятнадцать долларов, на которые может потянуть это золото? О'кей, пятнадцать.

— У вас надежный сейф?

— Мистер, в нашем деле — самые надежные сейфы из всех, какие только можно купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да?

— Выпишите квитанцию.

Он выписал — частично ручкой, частично языком. Я дал ему свои настоящие имя и адрес: Бристоль Апартментс, 1634, Норт Бристоль-авеню, Голливуд.

— Вы живете в таком районе и занимаете деньги, — грустно покачал головой еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.

Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал ломбардный билет на свой адрес.

Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике, я поехал обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и пылен, и на зубах скрипел песок.

В высоких зданиях постепенно зажигались огни. Серо-зеленый магазин на углу Девятой и Хилл-стрит сверкал огнями. В Белфонт Билдинг там и сям светились несколько окон — но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом — уже отплывающий в небытие.

— Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?

Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.

— Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту. Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.

— К черту Нью-Йорк, — сказал я. — Мне и здесь нравится.

— Очень толковые ребята — лифтеры в Ну-Йорке, наверное.

— Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то — жать на кнопки, говорить «Доброе утро, мистер Кто-то там» да рассматривать свои прыщи в зеркале. Вот этот лифт — другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа?

— Я работаю двенадцать часов в день, — сказал старик. — И я доволен.

— Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.

— Знаете, куда они могут идти?

Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд так, что смотрел теперь почти на меня.

— Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?

— Так о коменданте, — мягко напомнил ему я.

— Год назад он разбил очки, — сообщил старик. — Я чуть не расхохотался. Почти.

— Да, да, а где его можно сейчас найти?

Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.

— Коменданта-то? Он дома… Разве нет?

— Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как его зовут?

— Вам-то что от него надо?

— Да. — Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать. — Мне нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса этого съемщика, который мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где он живет, а не адрес офиса. Дом, понимаете, дом, — я медленно написал рукой в воздухе «Д-О-М».

— Чей именно адрес? — спросил старик. Вопрос был так конкретен, что я даже растерялся.

— Мистера Морнингстара.

— Его нет дома. Он еще в офисе.