Высокое окно
Шрифт:
Я не взглянул на маленького нарисованного негритенка на стене. И не потрепал его по голове. Шутка несколько устарела.
Дверь открыла седая румяная женщина, мне еще не знакомая. Я сказал:
— Я — Филипп Марлоу. Я хотел бы видеть миссис Мердок. Миссис Элизабет Брайт Мердок.
Женщина подозрительно оглядела меня.
— Думаю, она уже в постели. Вряд ли она сможет вас принять сейчас.
— Еще только девять.
— Миссис Мердок рано ложиться спать. — Она начала закрывать дверь.
Это была милая
— Это важно. Вы можете передать ей?
— Подождите минутку. — Я отступил назад и дал ей закрыть дверь.
Из листвы темного дерева послышалось пение пересмешников. Машина проехала по улице слишком быстро и взвизгнула тормозами на повороте. Прозвенели отдаленные колокольчики девичьего смеха, словно они высыпались из машины на крутом повороте.
Спустя некоторое время дверь открылась, и женщина сказала:
— Можете пройти.
Я проследовал за ней через большую переднюю комнату. Тусклый свет единственной лампы едва достигал ее противоположной стены. Слишком тихо было в этой комнате, и ее надо было срочно проветрить. Мы прошли до конца коридора, поднялись по лестнице с резными перилами и прошли еще по одному коридору.
Горничная указала мне на раскрытую дверь и, когда я вошел внутрь, затворила ее за моей спиной. Я оказался в просторной, изобилующей мебельным ситцем гостиной с серебряно-голубыми обоями, синим ковром и выходящими на балкон высокими французскими окнами. Над балконом был навес.
Миссис Мердок сидела у карточного столика в мягком кресле с подголовником. На ней был стеганый халат, и ее волосы были несколько растрепаны. Она играла в одиночку. Колоду она держала в левой руке и, прежде чем поднять на меня глаза, положила одну карту на стол и передвинула другую. Потом она произнесла:
— Итак?
Я подошел к столику и взглянул на карты. Она играла в «конфилд».
— Мерле сейчас у меня дома, — сказал я. — Она малость чики-бряки.
— И что же такое чики-бряки, мистер Марлоу? — сухо поинтересовалась миссис Мердок, не взглянув на меня.
Она передвинула карту, потом — более быстро — еще две.
— Приступ меланхолии, — пояснил я. — Когда-нибудь ловили себя на жульничестве?
— Когда жульничаешь, играть не интересно, — мрачно сказала она. — И очень малоинтересно, когда не жульничаешь. Что там с Мерле? Она никогда не задерживалась допоздна. Я уже начала беспокоиться за нее.
Я подтащил к столику кресло и уселся напротив нее.
— Вам нет необходимости беспокоиться, — сказал я. — Я вызвал доктора и сиделку. Она спит. Она была у Ваньера.
Миссис Мердок отложила колоду карт, сцепила на краю стола жирные руки и тяжело посмотрела на меня.
— Мистер Марлоу, — сказала она, — мы с вами должны окончательно договориться. Я сделала ошибку, пригласив вас. Я просто
— Но вам ее вернули.
Она кивнула, пристально глядя на меня:
— Да, мне ее вернул. И вы знаете как.
— Я этому не верю.
— Я тоже, — спокойно сказала она. — Мой дурак сын просто взял на себя вину Линды. Я нахожу этот поступок детским.
Она взяла колоду и потянулась, чтобы положить красную десятку на красного валета. Потом она потянулась к приземистому столику, на котором стояло вино. Она отпила немного, опустила стакан и посмотрела на меня тяжелым взглядом:
— У меня такое чувство, мистер Марлоу, что вы собираетесь вести себя нагло.
Я потряс головой:
— Не нагло. Просто искренне. Я не так уж плохо поработал на вас, миссис Мердок. Вы получили дублон обратно. Полицию на вас я не вывел — пока что. Я ничего не сделал для развода, но я нашел Линду — ваш сын все время знал, где она; и я не думаю, что у вас с ней проблемы. Она признает, что совершила ошибку, выйдя замуж за Лесли. Тем не менее, если вы полагаете…
Она хмыкнула и сыграла следующей картой. В верхнем ряду у нее был бубновый туз.
— Черт, трефовый туз побит. Не успею убрать его.
— А вы этак незаметно оттолкните его в сторонку, — посоветовал я, — когда не смотрите на карты.
— Не лучше ли вам вернуться к рассказу о Мерле, — спокойно сказала она. — И не очень-то злорадствуйте, если вам удалось выведать у нее несколько фамильных секретов.
— Я никогда не злорадствую. Вы послали Мерле к Ваньеру сегодня вечером с пятьюстами долларами.
— И что, если так? — она налила себе еще вина и отпила, не спуская с меня глаз.
— Когда он попросил денег?
— Вчера. Я не могла взять их из банка до сегодняшнего утра. А в чем, собственно, дело?
— Ваньер шантажировал вас почти восемь лет, не так ли? В связи с одним происшествием, имевшим место двадцать шестого апреля тысяча девятьсот тридцать третьего года.
В ее глазах как будто мелькнул страх, но еле уловимо и очень глубоко — так, словно он давно жил там и только сейчас выглянул на мгновение.
— Кое-что рассказала мне Мерле, — сказал я. — Ваш сын рассказал мне, как умер его отец. Я просмотрел сегодня старые газеты. Случайная смерть. На улице под окнами его офиса произошла авария, и все повысовывались из окон. Ваш муж тоже высунулся из окна, просто чересчур далеко. Поговаривали о самоубийстве, потому что после его смерти семья получила пятьдесят тысяч по страховке. Но следователь был очень мил и оставил это обстоятельство незамеченным.