Высокоточная смерть
Шрифт:
Понятые подошли. Я узнал медсестру, которую видел в приемном покое, когда впервые появился в хирургическом отделении. Как и тогда, в ушах у нее были наушники, а в руках она держала смартфон. Капитан спецназа наклонился к ней с высоты своего роста, что-то сказал на ухо, она не услышала, тогда он просто вытащил наушники из ее ушей и попросил убрать смартфон в карман халата. Что и было сразу же выполнено. Видимо, лицезрение вооруженных ментов на медсестру действовало положительно в отличие от моего первого появления в больнице.
– Попрошу занести в протокол, – громко произнес полковник. – В присутствии понятых у задержанного был отобран пистолет системы Макарова с выгравированным
Я безоговорочно выполнил требуемое. Николаев сверил номер на пистолете с номером в документе, после чего и то, и другое убрал к себе в портфель.
– Юрлов! – позвал он. – Приступай!
Из микроавтобуса вышел старший прапорщик с длинным узким зеркалом на длинной ручке, точно такой же, как в ФСБ, и сразу начал осмотр с того места под пассажирским передним сиденьем, где в первый раз был спрятан пакет с кокаином. То есть сразу же показал, что ментам известно место, куда пакет был подсунут.
– И что это у нас? – Старший прапорщик отложил зеркало в сторону, встал на четвереньки и вытащил из-под машины пакет с мелом. Внутри пакета был круглый магнит, но, как я сразу уловил, не тот, что прежде, металл был более зернистым и темно-серым, тогда как первый магнит был шлифованным и блестящим. Должно быть, в ФСБ опасались, что на первом магните могут остаться мелкие частицы кокаина, и потому первый магнит удачно заменили другим.
– Что это у вас? – напрямую ко мне обратился полковник Николаев. – Белый порошок, внешне похож на необозначенный наркотик, скорее всего, на кокаин, потому что героин обычно слегка желтоват. Прошу занести в протокол.
– Не могу знать, товарищ полковник, что это. – Я предпочел соблюдать предельную вежливость. – Кто знает, что вы мне подсунули.
– Мы подсунули… Ну-ну… Экспертиза покажет, что это такое.
К нам подъехал еще один микроавтобус, из которого вышли двое мужчин и женщина – все в светло-голубых халатах.
– Вот и лаборатория приехала, – удовлетворенно кивнул Николаев. – Сейчас на мешочке проверят отпечатки пальцев, потом у вас отпечатки снимут и сверят. Если там будут ваши отпечатки, уж не обессудьте, придется отвечать…
Отпечатки у меня снимали электронным сканером, то есть просто попросили раскрыть ладонь, над которой провели каким-то прибором, соединенным с планшетным компьютером. На мониторе планшета тут же появилось изображение моей ладони, быстро и легко. После чего та же самая операция была проведена со второй рукой.
Пакет с белым порошком один из экспертов сразу унес в микроавтобус. Процесс сверки много времени не занял. Эксперт вышел и, пожимая плечами, сказал:
– На пакете все отпечатки стерты. Видимо, были использованы перчатки. Только на уголке есть два отпечатка, но они не совпадают с искомыми. И вообще, судя по всему, это женские отпечатки – папиллярные линии расположены слишком близко одна к другой.
Полковник слегка смутился при этом утверждении, тем не менее уверенности в своей правоте не потерял.
– Ничего, сейчас поедем в управление, проверим и на стационарном оборудовании. Там больше шансов найти. И на магните тоже проверим. И анализ порошка проведем. Будьте любезны, гражданин Кукушкин, передайте мне ключи от вашей машины. Мы ее во дворе своего управления поставим.
– Я перегнал сюда машину специально, чтобы оставить жене, в которую только что на ваших глазах стреляли. И потому передавать вам ключи не намерен. Машина нужна здесь, и она будет стоять здесь. Или у вас есть документ на изъятие автомобиля?
– Документ я вам предоставлю в управлении. – Полковник явно смутился, и я заметил это.
– Сначала предоставьте документ, а потом уже начинайте действовать, – предложил я предельно вежливо.
– Юрлов, продолжи осмотр, – приказал полковник, и старший прапорщик с досмотровым зеркалом дважды обошел вокруг машины, но ничего больше найти не сумел. Как и должно было быть.
– Машину откройте, – обратился ко мне Николаев.
– Ордер на обыск предъявите… – вовремя вспомнил я, что в бардачке у меня лежит трубка «БлекБерри», то есть вторая моя трубка, а под ней ноутбук, где осталась стертая видеозапись. Но ее ведь могут и восстановить. Тем более что стерта она только сегодня. И там же лежит «флешка», смотреть которую ментам вовсе не обязательно.
– Ладно. Пусть машина пока останется здесь. Пока мы не знаем, что за порошок в пакете, мы не имеем права проводить обыск. Рядом с машиной я оставляю двух часовых, а мы едем к нам в управление.
Я согласно кивнул и первым направился к микроавтобусу. Пара спецназовцев двинулись за мной. Я не видел того, что происходило далее, только слышал, как понятым предложили подписать протокол, в котором отражалось изъятие пакета с белым порошком и мое задержание.
Скоро все протокольные тонкости были завершены, и мы поехали…
Когда мы отъезжали от больничных никогда не закрывающихся ворот, рядом у дороги стояла машина. Простой маленький грузовичок «Хенде Портер». Я сумел посмотреть сквозь тонированное стекло микроавтобуса на водителя. Мне показалось, что за рулем сидел человек, очень похожий на киллера, что так настоятельно искал встречи со мной. Хотя полной уверенности в том, что это был именно подполковник Николаев, у меня не было – лицо водителя грузовичка промелькнуло слишком быстро. Однако ничего удивительного в самом факте его появления там не было. Просто подполковник Николаев мог пожелать удостовериться, что его провокация сработала, что меня в самом деле задержали и отправили в областное УВД. Только почему именно в областное, словно не существует городского? В моем понимании делами в городе занималось городское управление, а делами за его пределами – областное и отделы в сельских районах. Но об этом выборе следовало спрашивать у самого киллера. Это его предпочтение. А с чем оно связано, мне лично предположить трудно. А предположить можно было все что угодно, вплоть до игры, вызванной совпадением имени-отчества и фамилии начальника отдела с такими же личными данными киллера. Подполковник Николаев любил свои дела обращать в игру, так ему легче работалось. Хотя, скорее всего, дело было в моей деревенской регистрации. Деревня – это не областной центр…
До здания областного УВД добрались быстро. Ехали с сиреной и с включенными «проблесковыми маячками». Меня сразу разместили не в «обезьяннике», как я предполагал, а в подвальной камере. Хотя сам «обезьянник» в здании все же был – рядом со стойкой дежурного. И, когда меня проводили мимо него к лестнице в подвальное помещение, я успел заметить там трех человек, внешне похожих то ли на бомжей, то ли на деревенских трактористов, но подполковника Николаева среди них я не заметил. Он, в отличие от этих людей, всегда был аккуратистом. Но, видимо, из-за весомости пакета с порошком менты посчитали мое дело особо тяжким, и меня сразу отправили в «одиночку». А отсутствие киллера в «обезьяннике» меня не удивило. Если это именно он был около больницы, то здесь его быть еще не могло. Но я все же предпочел бы, чтобы Николай Николаевич оказался ближе ко мне, чем к Тамаре. Тем более что я подготовился к встрече с ним и в любую минуту был готов вытащить из подошв гвозди или снять с пояса удавку.