Высшая ценность
Шрифт:
— Так он вам и расскажет. Держите карман шире.
— Есть способы убедить в сотрудничестве даже мертвых, — уклончиво заметил Дмитрий Анатольевич.
После этих слов разговор заглох окончательно. Шеф продолжал рассматривать спрятанный за стеклом меч. Хабибуллин сосредоточенно грыз ногти.
Собственно, говорить больше было не о чем. Дело ясно, что дело темное. Я встал.
— Ладно. Обещаю приложить все силы. Если хотя бы еще один такой мертвяк существует в природе, я его найду.
— И еще одно, Алексей. — Я остановился, уже взявшись за ручку двери. И, будучи не в силах этому противиться, все-таки скосил
Я кивнул. С усилием оторвал взгляд от спрятанного в шкафчике за стеклом притягательно-недоступного меча. И аккуратно прикрыл за собой дверь. Девушка Маргарита Васильевна за столом диспетчера оторвалась от своего занятия и, подняв голову, послала в мою сторону неуверенную улыбку.
На этот раз у меня не было ни сил, ни желания улыбаться в ответ.
Что мы имеем?
А имеем мы меч за плечами, город перед глазами и возможный приход мессии в ближайшем будущем. Знать бы еще, какого мессии. Светлого или темного?
Хотя какая разница? Ни тот, ни другой нам, людям, радости не принесет.
Что я могу на этот счет предпринять? И почему именно я? Хотя на последний вопрос ответ как раз найти не так уж и сложно.
Потому что я — лучший. Потому что нет больше среди чистильщиков никого, способного зайти столь далеко и потом вернуться в город живым. Никого, кроме разве что нашего шефа, но он-то уже давно перешел на кабинетную должность. Не знаю, доставляет она ему радость или нет. Я бы на его месте скорее ползком за стену уполз, чем позволил бы похоронить себя заживо в каком-то заваленном бумагами кабинетике. Пусть даже и на пару с секретаршей, у которой ноги начинаются от ушей. Но я не на его месте…
Итак, еще раз: что мы имеем?..
Старательно ломая голову над чужими проблемами, я медленно шел по улице. Хотя вокруг было достаточно многолюдно, никто мне не докучал. Прохожие старательно уступали дорогу, шарахались в стороны, прижимались к стенам.
Кому хочется общаться с чистильщиком, который выглядит так, будто у него зубы болят. Причем все сразу.
А проблемы я все-таки правильно охарактеризовал. Не мои они. Чужие. Моя работа, несмотря на весь ее залихватский внешний антураж, очень проста: исполнять приказы. Сказано ловить мертвяка — вот и буду его ловить. А над основами мироздания и проблемами теологии пусть голова болит у тех, кому за это деньги платят.
Нет, я, конечно, не такой идиот, чтобы считать, будто конец света меня не касается. Еще как касается! Напрямую. Но вот только сделать я все равно ничего не могу. Да и не знаю я почти ничего. То, что рассказал шеф, — это так, верхушки. А о скольком он умолчал? Подробности, детали, результаты анализов, выкладки теологов и ученых… Все это, так сказать, осталось за кадром. То есть там, где обычно и скрывается самое главное.
Да ни в жизнь не поверю, чтобы у шефа и его банды аналитиков не было какого-нибудь плана. Хитрого-хитрого плана, который даже приход мессии повернет нам на пользу.
То, что я голову ломаю, все равно ничем не поможет. Ни им не поможет, ни мне.
И самому мессии тоже не поможет.
Эх, найти бы его да поговорить по душам. Пока просто поговорить, и ничего более. Всего лишь узнать, кто он и что затевает тот, кто за ним стоит. Только где его найдешь среди трехсот пятидесяти тысяч горожан? Выйти на него не так-то просто, даже если он и человек (что в принципе тоже еще совсем даже не факт).
Проходя мимо блистающей куполами церквушки, я, следуя примерам многочисленных прохожих, медленно перекрестился. Добрых два десятка глаз уставились на меня тотчас же чуть ли не с удивлением. Что, не ожидали? Неужто думали, что раз чистильщик, раз с оружием не расстается даже во сне, так, значит, еретик, схизматик, а то и вовсе атеист? А вот и нет! Мечом во все времена махать можно было также и с Божьего благословения… К сожалению.
Хорошая церковь. Красивая. По идее надо бы зайти. Исповедаться хотя бы. Помолиться. Давненько я перед ликом Божьим не стоял. Но что-то вот не тянет.
Грехи мои мы с Господом при личной встрече обсудим. Без посредников.
Вместо того чтобы принять пищу духовную, я решил удовольствоваться пищей телесной. И с этой целью завернул в первое же попавшееся кафе.
Внутри было почти пусто. Только за одним из столиков расположилась какая-то парочка. Влюбленные, наверное. На меня они даже не взглянули.
Подавали здесь больше всего всевозможные тортики да пирожные. На сладкое меня как-то не тянуло. И поэтому вместо того, чтобы запускать зубы в кремовые трубочки и шоколадные рулеты, я вытащил из кармана стандартную пачку армейского рациона.
С точки зрения обывателей, это, наверное, было очень странно и, пожалуй, даже смешно. Заявился чистильщик в кафе, сел за угловой столик, естественно спиной к стене. Ничего не заказал и жрет себе помаленьку сухой паек, не забывая при этом непрерывно обшаривать взглядом все кафе, будто опасается, что вот сейчас сюда кто-нибудь ворвется…
Сущий идиотизм.
Эх, принять бы сейчас пару рюмочек для настроения… Но нельзя. Сегодня мне еще работать.
Наклевывающийся с самого утра дождь наконец-то разродился. По окнам медленно поползли тонкие струйки воды. В руках прохожих как по волшебству появились зонтики. Расплескивая моментально образовавшиеся на старом асфальте лужи, медленно прополз битком набитый автобус.
Что же будет дальше с этим миром? С искалеченным, больным, изнемогающим в борьбе со своими же собственными страхами миром? Что станется с ним, если кошмар повторится вновь? Первый День Гнева в считанные секунды превратил самодовольное человечество в жалкую, скулящую от ужаса толпу. Второй День Гнева сметет и ее, моментально утопив редкие островки разума в бездне страха и отчаяния. Как вид человек, возможно, и выживет. Но вот как цивилизация он будет растоптан навсегда. И вряд ли уже сможет когда-нибудь подняться.
Это если вторая волна пойдет по известному уже сценарию.
А если нет… Тогда я не знаю, чего нам ждать. Но уж точно ничего хорошего.
Смяв пакетик из-под сухого пайка, я машинально бросил его в сторону прикорнувшей в дальнем уголке урны. Не попал. Грязно-зеленый бумажный комок посреди чисто вымытого пола смотрелся весьма вызывающе. Стоящая за стойкой дамочка наградила меня кислым взглядом, но от комментариев воздержалась. Я же, изобразив в свою очередь нечто вроде извиняющей улыбки, от которой буфетчица почему-то вздрогнула, поднялся и медленно вышел под дождь.