Высшая несправедливость
Шрифт:
– Ну што, олени, довольны? – послышались тяжелые шаги, хруст бетонных и кирпичных осколков. С третьего этажа неспешно спускался здоровый, как кабан, мужик со стволом на плече. Константин Всеволодович Грачев, владелец большой строительной фирмы и организатор побоища на развалинах оборонного завода, превращенного в пейнтбольный полигон, оглядел подчиненных и инструктора, вытянул маску перед собой.
– Кто мне в глаз засветил, признавайтесь?
Стекло его маски сплошь покрывало синее пятно и игрок с такой меткой считался трупом без вариантов, ибо в реале прожил бы минуту, от силы две. Из-за
– Ир, подожди нас внизу, – шепнул он. Ира глянула снизу вверх зелеными глазищами дернула плечом и не тронулась с места.
– Вот артисты, – Костя натянул маску и пропал за синим пятном, – с одного выстрела вырубили. Признавайтесь, кто, я сегодня добрый…
– А хрен его знает, – Пашка вымученно улыбнулся и тут его стошнило. Он отвернулся к стенке, прижал к груди ладони и буквально согнулся в три погибели. Костя так и застыл в обляпанной маске, Ира глянула на Дениса, на инструктора, а тот снова тянулся к рации. Пашку выворачивало в углу. Костя стащил маску, прищурился зачем-то, и вдруг совершенно беспомощно посмотрел на Дениса:
– Что это с ним? Пьяный?
– Паш, тебе помочь? – встряла Ира, шагнула к нему, но Пашка вытянул руку: не подходи.
– Он отравился, – Денис оттеснял Иру к лестнице и делал страшные глаза инструктору: уведи ее и сам проваливай, без вас разберемся. Тот сообразил, наконец, взял девушку под руку и чуть ли не потащил за собой, Костя отошел к лестнице и оттуда поглядывал на блюющего Пашку.
– Отравился, значит. Водка несвежая была?
Костя всегда умел поднять настроение и поддержать боевой дух. Пашка уперся обеими руками в стену.
– Я за рулем, – кое-как проговорил он. Костя понимающе тряхнул коротко стриженой башкой и утопал вниз. С улицы доносились голоса и гудки машин, запел мобильник. Денис кинулся к Пашке, развернул того спиной к стене и вгляделся ему в лицо.
– Ну ты даешь, начальник, – Пашка облизнул прокушенную распухшую губу, – что я тебе плохого сделал-то?
– Прости дурака, – Денис легонько встряхнул Пашку, – я же не знал, что так получится…
– Что получится? – раздалось снизу. Денис кинулся к лестнице. Ира стояла на площадке этажом ниже и смотрела вверх.
– Что? – она шагнула через ступеньку, перемахнула еще одну, камуфляж болтался на ней как на палке: самый маленький костюм для войны оказался велик на два размера, но ничего другого в магазинах не нашлось. Она была уже наверху, Денис едва успел загородить ей путь.
– Не ходи сюда! – крикнул Пашка и снова отвернулся к стенке. Его снова стошнило, Ира толкнула Дениса в грудь.
– Пропусти, я посмотрю, что с ним.
– Не надо, – Денис сильно сжал ей руку, – мы сами. Подожди нас внизу, пожалуйста.
Пару мгновений Ира «держала» его взглядом, потом резко развернулась и сбежала по ступенькам вниз. Денис посмотрел в окно: девушка вышла под снег и скрылась за углом здания. Пашка все еще бледный, замученный, как после кросса с полной выкладкой, уже приходил в себя. Он отклеился от стенки, подошел к окну и глубоко вдохнул. Внизу бродили еще сотрудники
Пашка направился к лестнице, взялся за перила, дернул их, точно проверяя на прочность. Денис оказался рядом. Пашка медленно пошел вниз.
– Нормально все, – уже своим обычным голосом сказал он, – реакция организма на стресс, уже все прошло. Это не лечится, – он насмешливо глянул на Дениса, – мне врачи сказали. И обычные, в госпитале, и психиатр, что мозги вправляет. И ты не вылечишь, даже не пытайся.
От стыда было впору под землю провалиться или наоборот: уйти на последний этаж или на крышу и сидеть там, пока все не разъедутся. Пашка сам вышел во двор, постоял чуть под снегом и побрел к своему черному «форду». Народ грузился в фирменный микроавтобус: по окончании войны Костя обещал банкет, и компания направлялась в загородный ресторанчик. Ну причуда у начальства такая – справлять свой день рождение не на Мальдивах или на Лазурке (что запросто мог себе позволить), а играть в войну. Ну и выпить-закусить по окончании, само собой.
Денис пошел к своему «роверу». Ира сидела на заднем сиденье и смотрела в планшет. А едва Денис оказался за рулем, моментально вцепилась ему обеими руками в плечи.
– Что это было? Вы подрались?
В зеркале заднего вида отражалась копна ее темных волос, блеснули зеленые глазища. Денис повернулся, Ира отшатнулась.
– Нет. С чего ты взяла?
Он потянулся к девушке, Ира схватила брошенный рядом ствол, наставила на Дениса, тот поднял руки.
– Сдаюсь, сдаюсь, – улыбнулся он, Ира смотрела исподлобья и ствол не опускала. В «боекомплекте» могла оставаться еще пара шаров, отмывать салон от краски Денису не улыбалось.
– Не дрались, – сказал он, – Пашке просто плохо стало, когда с высоты упал. Так бывает.
Ира опустила ствол, но не выпустила его из рук.
– Ты хочешь сказать, что он испугался? – она смотрела недоверчиво, Денис кивнул.
– Ну, да, фобия такая. Боязнь высоты. Может и инфаркт хватить, и инсульт, и еще чего похуже. А у него легкий случай.
И в очередной раз себя обозвал обидно и по-разному: хотел, как лучше, а вышло как всегда. Хорошо, что сердце у Пашки крепкое, легким испугом отделался.
– Вот ты пауков, например, боишься, и ящериц, – Денис ухватил Иру за руки, сжал ее теплые ладони, – это тоже фобия.
– Я от них в обморок не падаю, – Ира попыталась вырваться, Денис сжал пальцы еще сильнее, потянул девушку к себе. Ира недовольно ухмыльнулась, скривила губы и весело глянула на Дениса. Он сунулся в просвет между спинками кресел, и тут зазвонил мобильник.
– Разговор есть, – деловито бросил Костя. Сам он стоял у входа в здание и махал Денису рукой. Ира фыркнула и добралась-таки до своей сумочки, Денис выскочил из машины. Грачев сжимал в лапе тренькавший мобильник и шагнул в полумрак входа. На стене еще виднелась роспись в виде алого знамени со следами золотых стершихся букв и посеревший со временем профиль вождя мирового пролетариата. Помещался Ильич почти под потолком, поэтому неплохо выглядел для своих лет и с плохо скрытым презрением взирал на потомков.